Море играет со смертью

– Так что всем, кто не нуждается в медицинской помощи, придется остаться здесь, – завершил он. – Не переживайте, все будет хорошо, вас обеспечат всем необходимым! Да и шторм завтра отступит, снова выйдет солнце. Что же до переезда в город… Простите, но там сейчас свободных мест нет. Очень многие пострадали, больницы переполнены. Места в гостиницах достаются в первую очередь родителям, дети которых оказались в больнице. Взрослым людям придется дожидаться здесь. Но отель со своей стороны сделает все, чтобы у вас была постоянная связь с родными и близкими.

За окном блеснула белая, яркая, как вспышка фотоаппарата, молния. Гул снова взвился над толпой – и снова Зотову пришлось успокаивать людей:

– Пожалуйста, тише! Ну что вы, в самом деле? Помните, как нас учили в детстве: чтобы определить, как близко гроза, нужно считать время между молнией и громом. Молния была, я с вами вот говорю и говорю, а где же гром? Вы понимаете теперь, как далеко шторм? Над морем – там пусть и остается! Мы все в безопасности!

– Да брехня все это! – неожиданно выкрикнул хриплый мужской голос. – Мы не в безопасности! И никогда не были в безопасности!

Борис, как и многие другие, тут же обернулся, чтобы рассмотреть говорящего. У дверей стоял мужчина лет шестидесяти пяти, еще крепкий, не тянувший на древнего старика, но какой-то растрепанный и неопрятный. Он сошел бы за бродягу, если бы не тот факт, что в отель бродяга забраться не мог. Да и откуда в этом диком уголке русскоязычный бродяга?

Нет, это был кто-то из туристов, из тех, что пострадали сильнее. И для кого главной заботой была вовсе не испортившаяся погода. Поначалу Борис даже решил, что мужчина этот – из помешавшихся от горя, однако на окружающих он не кидался, смотрел только на руководителей отеля – и на них направлял свою ярость.

– Я понимаю ваши опасения, но, уверяю, для них нет оснований, – сдержанно улыбнулся Зотов. – Ситуация под контролем.

– Черта с два! Она у вас и раньше была под контролем, и что теперь? Маленький мальчик погиб! Его звали Кирюша! Ему было четыре года! Он впервые увидел море, впервые!

По щекам мужчины катились крупные слезы, но он, казалось, не замечал их. Он по-прежнему стоял с гордо расправленными плечами, словно ждал расстрела. Зотов выглядел смущенным.

– Я искренне соболезную вашему горю…

– Не надо! Вот этого лицемерия не надо, ничего не надо! Вы это натворили!

– Боюсь, над грозой мы не властны.

– Дело не в грозе, а в здании! Оно не должно было рухнуть! Я знаю, о чем говорю, не должно было!

Продолжить обсуждение ему не позволили. Мужчину под обе руки подхватили подоспевшие охранники и осторожно, но решительно вынесли из зала. Он пытался сопротивляться, однако тягаться с молодыми и сильными соперниками не мог. Очень скоро его возмущенные крики затихли в коридоре. Борис успел лишь заметить, как следом за ним и охранниками по-кошачьи ловко скользнул сквозь толпу темный силуэт.

Полина. Конечно, она, Борис ее сразу узнавал – хоть за секунду, хоть за долю секунды. Наверняка отправилась помогать этому мужчине, она никогда в стороне от такого не оставалась. И все это было ее делом, личным и профессиональным, Бориса вроде как не касалось, однако он едва заставил себя сидеть на месте. Хотелось встать и пойти за ней, но – нельзя. Потому что нет причин, по которым можно.

Собрание неоправданно затянулось. Зотов снова и снова доказывал, что все будет замечательно, слышите, уже и дождь стихает? Орхан выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок, сын вывел его из зала еще до конца собрания. Это вроде как казалось напрасной потерей времени, но Борис без труда разобрался, чего добивается Зотов. Споря и возмущаясь здесь, люди забыли о своих истинных страхах. А когда постояльцев все-таки отпустили, пригласив на ужин в ресторан, гроза и вовсе затихла, остался только дождь.

Ужинать Борису не хотелось, но он заставил себя. Не новичок ведь, уже попадал в эту ловушку: сегодня нет аппетита, а завтра не получится толком работать, потому что в теле не осталось энергии. К своему корпусу он возвращался ближе к десяти, спрятавшись от мира под выданным в отеле черным зонтом.

Хотя до корпуса он все равно не дошел, свернул к ближайшей ажурной беседке из белого дерева. Потому что там неожиданно обнаружилась знакомая фигура.

Полина тоже его заметила. Она устроилась на единственной сухой лавочке и наблюдала за приближением Бориса с мягкой усталой улыбкой.

– Привет, – кивнула она. – Всегда считала, что у тебя в родне были хамелеоны.

– Почему это? – растерялся Борис.

– Потому что ты видишь все вокруг на триста шестьдесят градусов.

– Может, я тебя сердцем чувствую?

– Только если как надвигающуюся беду! – рассмеялась Полина. – Но я рада тебя видеть, правда. Отлично выглядишь.

Она все и всегда умудрялась говорить искренне и естественно, и это звучало правдой. Но Борис прекрасно знал, что ее слова могут оказаться и ложью – шансы пятьдесят на пятьдесят. Полина была действительно хорошим психологом, и дар ее работал в разных направлениях. Она могла как понять людей, так и внушить им то, что они хотели услышать.