Море играет со смертью

Это как раз инфантилизм. После такой истории Майоров представлялся великовозрастным ребенком, который выжал из детей-инвалидов все что мог, наигрался с ними, а потом бросил опостылевшие игрушки и двинулся дальше. Как будто те, кто раньше был центром его жизни, вмиг потеряли значение. Ответственностью тут и не пахло, это тоже «детское».

Вот только две такие черты обычно не уживаются вместе. Смелость – и подлость. Безответственность – и желание помочь, не получая ничего взамен. Полине уже было известно, что Марат готов ради славы далеко не на все: именно он выкупил видео с нервным срывом Елены – и не дал этому материалу стать достоянием общественности. Причем Майоров своим поступком не хвастался, Полина узнала правду от человека, который то видео снял.

Противоречия, сплошные противоречия… Нужно больше данных, а доставать их страшно, потому что разочарование может оказаться слишком велико. Полина даже не ожидала от себя такого, и к лучшему, что Борис невольно дал ей подсказку.

Она решила просто ограничить общение с Майоровым, пока не разберется, почему его портрет получился неточным. Да и зачем им общаться? Федора Михайловича больше нет, никто не подскажет, как искать доказательства виновности владельцев отеля, пустое это – изображать из себя чуть ли не детективов. У каждого из них была своя работа, ну а все подозрительные моменты… Нужно смотреть правде в глаза: кончина Федора Михайловича доказала, что его сознание все-таки помутилось после гибели близких людей. Так что его теории были продиктованы скорее желанием отомстить, чем опытом строителя. Полина готовилась отпустить эту историю, а потом появились новые обстоятельства, и ей стало не до того, даже размышлять о Майорове уже не получалось. Все поблекло на фоне одной-единственной новости…

Нашелся «Сонай».

Рыбацкие лодки, затонувшие во время большого шторма, отыскали быстро – они лежали на дне там, где недавно скользили по волнам. А вот судьба туристического катера долгое время оставалась неизвестной. На берег выбросило всего несколько тел, с тех пор волны не приносили ни трупов, ни обломков. Это подталкивало к выводу, что те несчастные – немногочисленные, нужно признать, – стали жертвой моря. Их смыло за борт, их печальная участь не была участью «Соная». Сам катер спасся, просто вынужден был сойти с привычного маршрута. Скорее всего, он оказался поврежден, потому и не смог связаться с берегом. Его отнесло далеко, он подрейфовал в открытом море, а потом его нашли – и обнаружили, что все пассажиры выжили… Могло же так быть? Правда?

Могло. Но не вышло. Правдой оказалось лишь то, что «Сонай» отплыл подальше, надеясь остаться в стороне от шторма и подстраиваясь под опасное течение. Скорее всего, катеру не удалось добраться до пристани возле отеля или рыбацкого поселка, его понесло в другую сторону. Ну а там был заповедник – дикие пляжи, опасные воды. Корабль, оказавшийся во власти шторма, разнесло об острые камни, скрытые под водой.

И это оказалось куда хуже, чем утонуть на глубине. Капитан допустил ошибку, предпочтя держаться поближе к берегу. Но какой теперь смысл винить мертвецов?

Видно, расчет был простой: даже если бы «Сонай» перевернулся, пассажиры получали возможность самостоятельно добраться до берега, у них имелись спасательные жилеты, не дававшие утонуть среди буйных волн. Это шанс!

Точнее, это стало бы шансом, если бы обстоятельства сложились по-другому. Но катер угодил на территорию камней, теперь он был похож на насекомое, нанизавшееся на шипы – раз и навсегда. «Сонай» разбился, многих пассажиров сразу же утянули на дно волны – тех, кто не успел или не сумел надеть жилет.

Те, у кого жилеты были, тоже долго не продержались, и неизвестно, чья участь оказалась печальней. Сопротивляться волнам они не могли – и никто бы не смог. Те люди погибли на камнях, от ударов жилеты защитить не могли.

Полиция нашла остатки катера еще позавчера, но с родственниками до последнего не связывалась. Кому-то это могло показаться кощунственным, а Полина считала, что местные стражи закона действовали верно. Им нужно было убедиться в судьбе «Соная», все проверить несколько раз, а потом уже сообщать печальные новости.

И вот теперь Полине и другим психологам предстояло передать эту весть родственникам тех, кто до сегодняшнего дня считался пропавшим без вести. Пропавший – это страшно, но это же надежда на чудо. Не важно, что с другими чудо не происходит. Каждый в глубине души считает себя единственным достойным.

Здесь чуда не случилось, и задача Полины была сложной в любом случае, но страшнее всего оказалось говорить об этом с Еленой.

Елена ведь так и не прекратила ждать. Она проводила на пляже каждый день – приходила ранним утром, уходила в темноте. Иногда она стояла на коленях, иногда сидела на песке, иногда ходила у кромки воды, но всегда шептала что-то. Молилась.