Море из берегов не выходит

Ох, как бы ей хотелось снова его увидеть, посмотреть прямо в его серые глаза, услышать его глуховатый, как будто чуть-чуть прерывающийся голос. Странно, почему же так происходит, что ты вдруг, по совершенно непонятным причинам, начинаешь выделять одного-единственного человека из множества всех других, окружающих тебя? Какой-то импульс, какая-то искра, какая-то неуловимая бессознательная ассоциация – и вот ты попался на крючок, и уже не можешь с него сорваться. Ты начинаешь присматриваться к человеку, интересоваться им, ты хочешь знать о нём как можно больше, видеть его как можно чаще…зачем? Зачем это нужно? Ответа нет. А через какое-то время ты вдруг чувствуешь, что это человек – уже не чужой, он уже «твой», ты его уже присвоил, сделал «своим»…но он-то этого не знает! Он этого не чувствует! И поэтому твои робкие попытки приблизиться к нему в реальности, а не только в твоем воображении, – ему совершенно непонятны…ему они кажутся странными, и вызывают в лучшем случае недоумение, а чаще – раздражение, неприязнь. И вот тут-то начинается настоящий ад для тебя, потому что чем ближе ты пытаешься подойти, тем сильнее тебя отталкивают, чем сильнее ты тянешься к человеку, тем глубже становится пропасть между вами…и ничего нельзя сделать, чтобы это исправить, ничего. И самое забавное: ты можешь быть хоть тысячу раз умным, красивым, понимающим, внимательным и заботливым, – это не даёт ровным счётом ничего. Любовь – величайшая несправедливость. Её невозможно ни заслужить, ни купить, ни вымолить, она либо есть, либо её нет, и именно поэтому это величайшее чудо на земле. И безответная любовь – что бы там ни говорили – она тоже чудо. А тот, кто прошел испытание такой любовью, наверное, сможет вынести всё, что угодно, потому что лучшей закалки для характера ещё поискать…

Мягкий, вкрадчивый голос Сергея заставил девушку вернуться к реальности.

– Вероника, а давайте с вами выпьем за уходящий год! И за то, чтобы всё-всё печальное, тяжёлое, плохое осталось в прошлом… – он поднял свой бокал и выжидающе смотрел на неё.

Вероника выдавила улыбку и протянула руку к едва початому бокалу, стоящему на краю стола.

– Что-то вы какая-то невеселая сегодня? Что-то случилось?

– Н-нет..То есть, наверное, да…Если честно, я неважно себя чувствую.

Она поднесла бокал к губам, сделала глоток и притворно поморщилась:

– Извините меня. Я выйду на минутку.

– Конечно, конечно… Пожалуйста.

Она встала из-за столика, захватив свою сумочку, аккуратно задвинула стул и неспешно пошла к выходу из зала. Сергей смотрел ей вслед, любуясь и гордясь. Они были ещё на «вы» и он ещё не сделал предложения, но уже считал её своей, и уже обдумывал, куда они поедут в свадебное путешествие. Ему хотелось в Грецию, да, непременно в Грецию – там так тепло, и его жена – стройная, загорелая, в открытом белом платье – будет сидеть с ним рядом на палубе прогулочной яхты. Спросить у Вероники, куда хочет поехать она, Сергею не пришло бы в голову… Но она ведь такая спокойная, такая покладистая, – как он решит, так всё и будет. И из школы она, конечно же, уйдет – нечего ей там делать. Устроится куда-нибудь в фирму – секретаршей или переводчицей: и денег больше, и престижнее. А потом, когда у них родятся дети – лучше два мальчика, но можно мальчик и девочка, – она совсем не будет работать. Конечно, у него прибыль не то чтобы очень, но со временем она увеличится, а Вероника – не транжирка, и упрекать его из-за денег точно никогда не станет… Да, повезло ему с девушкой. Очень повезло. Не зря ждал столько лет, не женился.

Сергей отпил из бокала и удовлетворённо, счастливо улыбнулся своим мыслям. Взглянул на часы. Странно, уже пять минут прошло, а её всё нет. Десять. Может быть, что-то случилось? Чувствуя лёгкое волнение и недоумевая, он спустился на первый этаж и обратился к гардеробщику:

– Моя спутница четверть часа назад вышла в…дамскую комнату. И… до сих пор не вернулась. Вы…не видели?

Гардеробщик, молодой долговязый парень с сонным лицом, выслушал его, едва сдерживая зевоту, пожал плечами, но потом вдруг спохватился:

– Девушка в синем платье?

– Да, да! Тёмно-синее платье, длинные волосы.

– Так она ушла.

– Как?… Подождите. То есть как – ушла?! – Сергей даже пошатнулся, словно его толкнули в грудь.

– Ну, вот так, – развел руками Хранитель Дубленок и Шуб. – Оделась и ушла. А вас как зовут?

– Сергей… Николаевич.

– Ага, правильно. Значит, это – вам. – Он ловко, словно фокусник, извлёк откуда-то и торжественно протянул Сергею сложенный вчетверо листок бумаги.