Море огня

— Как это, быстрее взгляда?

— Да, следует помнить, что есть вещи, которые мы вообще не можем увидеть.

— О, например простейших.

Миранда испуганно посмотрела на Джека, тот воззрился на нее с подозрением, а Фин, осознав свою оплошность, попытался исправить положение.

— Да я ничего не имел в виду, капитан. Джек с трудом подавил улыбку.

— Вы хотите сейчас вернуться в мою… вашу каюту? — спросил он Миранду.

— Нет, если только мне не следует это сделать.

Она не поняла, рассердился он или нет за то, что Фин заговорил о простейших. Скорее всего нет. Капитан приветливо улыбнулся и сказал ей, чтобы она поступала как хочет. Миранда отметила про себя, что вряд ли все пираты обращаются со своими пленниками так изысканно вежливо.

Когда капитан Блэкстоун попросил извинения за то, что ему необходимо уйти, Миранда испытала непонятное разочарование. Так приятно было обсуждать открытия Ремера с человеком, который понимает, о чем идет речь.

Может быть, она сама виновата: плохо объясняет свои мысли слушателям. У Фина и Беспалого все еще был вид людей, которые ничего не поняли. Миранда попыталась объяснить еще раз, стараясь излагать свои мысли более простым языком, но они почти хором заявили, что об этом можно поговорить еще раз попозже. Было ясно, что им проще рассуждать об увеличенных личинках, чем о том, чего нельзя увидеть.

Пираты отправились работать, а Миранда стала перебирать свои черновые записи и удовлетворенно улыбнулась, когда нашла то, что хотела. Это был набросок мужчины, точнее, капитана Блэкстоуна. Никто, конечно, не мог бы догадаться об этом. Она, по крайней мере, на это надеялась. Черты неразборчивы, но она и не стремилась к портретному сходству. Ей хотелось зарисовать его мускулы. Такого натурщика не было у самого Леонардо да Винчи. Миранда изучала свой этюд. Она без ложной скромности могла сказать, что грудь и руки получились неплохо. Когда он сидел перед ней на корточках, она успела рассмотреть и мускулы бедер, но все остальное…

Если бы он согласился позировать! Миранда вздохнула: это было маловероятно, хотя он и выказал сегодня некоторый интерес к скорости света. Вряд ли он будет сидеть перед ней спокойно и позволит рисовать себя, тем более… обнаженным.

Миранда заерзала на своем неудобном сиденье. Почему сама мысль о капитане пиратов, который к тому же снял бы одежду, вызывает у нее определенного рода беспокойство и тяжесть где-то внизу живота? Ведь, в конце концов, она изучала в свое время наброски обнаженного тела во всех видах у многих художников. Например, в свое время она видела атлас Борелли[11]«Demotumanimalium »[12]. Тогда почему ей так трудно рисовать самой?

— Что мы тут делаем?

Миранда подпрыгнула от испуга и поспешно закрыла рукавом набросок. Шрам заглядывал ей через плечо, и Миранда всполошилась, испугавшись, что он увидел рисунок, но он ни о чем не стал спрашивать, и она успокоилась. Шрам вытер грязным красным платком лицо и добавил:

— Ух, жарко сегодня!

— Да, тепло, — согласилась Миранда. На самом деле, сидя в тени мачты на ветерке, она почти не замечала жары. Но, разумеется, другое дело — Шрам. Он работал на самом солнцепеке.

— Когда я только привыкну! Там, откуда я, сроду не бывает так жарко. Там даже холоднее, чем нужно человеку.

— Откуда ты?

Спрашивая, Миранда вдруг подумала, что никогда не задавалась таким вопросом раньше. Все эти пираты должны ведь быть откуда-то, из каких-то мест. Все они были кем-то, до того как стали морскими разбойниками. Никто же не рождается пиратом… даже капитан Блэкстоун.

— Я из Лондона, родился в доках. Вначале у меня все было хорошо. До 65-го года я продавал пироги, которые пекла матушка. Но потом пришла чума и унесла всю мою семью, только я и остался.

Он пожал плечами и снова обвязал платок вокруг шеи.

— Ты тогда стал пиратом?

— Не-а. ― Шрам глубоко вздохнул соленый воздух. — Я записался на один из кораблей его величества. Юнгой.

— О, как чудесно! — Миранда даже представить себе не могла, что же могло заставить Шрама отказаться от службы в королевском флоте и стать флибустьером.

— Однако не так хорошо, как кажется вашей милости. Проклятый капитан жутко любил свою плетку и регулярно нас избивал. Но это было не самое страшное, — Шрам придвинулся ближе и сказал громким шепотом: — Он был не совсем мужчина, если вы понимаете, о чем я.

Миранда не сомневалась, что понимает, но ее улыбка стала неуверенной, она отшатнулась от Шрама и слегка покраснела, он же ничего не заметил.

— Вот где я это заполучил, — сказал пират, проведя пальцем по рубцу на лице и скривив его в гримасе. — Да, не очень-то капитан Шерри обрадовался, когда я отказал ему, намекнув, что не хочу быть таким же странным, как и он.

— Да уж, ему это по душе не пришлось.