Море Осколков

— Ты чего здесь забыла? — пробормотал он.

— Я чего забыла? Это ты чего в нашу воду налил?

— Положь ножик.

Но она уже выдрала его из столешницы и стояла с клинком на изготовку. Рука дрожала, голос срывался:

— Это яд, да?

Мужчина небрежно уронил крышку бочки на место и шагнул к ней.

— Только без глупостей, милая.

Теперь он стоял лицом к ней, и Колючка видела — меч. У него на поясе висит меч. И правая рука уже лежит на рукояти.

Наверное, она просто запаниковала. А может, наоборот, в голове резко прояснилось. Потому что она без раздумий бросилась на него, ухватила за запястье и всадила нож прямо ему в грудь.

И совсем это было не трудно. Легче, чем вы думаете, ага.

Человек в черном прерывисто выдохнул. Меч он успел вытащить едва ли на четверть. Глаза еще больше скосились, рука беспомощно зацапала ей по плечу.

— Ты…

И он с грохотом завалился на спину, увлекая ее за собой.

Колючка стряхнула с себя обмякшую руку и вскарабкалась на ноги. Черная одежда незнакомца становилась все темнее, пропитываясь кровью. В груди торчал кухонный нож. Колючка всадила его по рукоять.

Потом она крепко зажмурилась. Потом снова открыла глаза. Нож все так же торчал в груди человека.

Значит, не приснилось.

— Боги мои… — прошептала она.

— Они редко приходят на помощь.

В дверях стоял отец Ярви. И взгляд у него был очень хмурый.

— Что произошло?

— Он яда в бочку налил, — пробормотала Колючка, ткнув в валяющийся на полу кувшинчик. — Ну, в смысле, я так подумала…

Служитель опустился на корточки рядом с мертвецом:

— Один труп на твоем счету, другой… Я смотрю, Колючка Бату, ты вошла во вкус…

— Убивать людей — это плохо, я знаю, — пискнула она.

— Это смотря кого убивать, — наставительно произнес отец Ярви, медленно поднялся, огляделся, подошел к ней и заглянул в лицо.

— Он тебя ударил?

— Ну… нет…

— Значит, ударил.

И он врезал ей в челюсть, да так, что она улетела и шмякнулась на стол.

А он подскочил к дверям, распахнул их во всю ширь и заорал что есть мочи:

— Кровь! В палатах короля Финна пролилась кровь! Убийство! К оружию! К оружию!

Первым вбежал Ральф, поморгал, глядя на труп, и тихонько заметил:

— Отличная работа…

Затем в зал влетели стражники, тоже поморгали, глядя на труп, — и выхватили мечи.

Потом в зал ввалилась команда. Они чесали в растрепанных шевелюрах и заросших подбородках и бормотали молитвы.

Последним в зал вошел король Финн.

Вот ведь в каком звездном обществе она оказалась с тех пор, как убила Эдвала. Колючка уже повстречалась с пятью служителями и тремя королями, причем одним Верховным. Впрочем, только один из королей произвел на нее впечатление — тот, кто убил ее отца. Может, конечно, этот Финн и славился своими приступами ярости, но выглядел он как-то… рыхловато. Подбородок сливался с шеей, шея растекалась в плечи, там и брюшко выпирало, а на голове торчали редкие седые волосики — наверняка король только что с постели вскочил.

— На коленки, я смотрю, ты так падать и не научилась? — прошипел Ральф, утягивая Колючку на пол. Остальные уже попадали. — И ради всех богов, застегни ты свой пояс!

— Что здесь случилось? — проорал король, заплевав морщащуюся стражу слюной.

Колючка крепко зажмурилась. И на ощупь продолжила возиться с пряжкой ремня. Теперь-то ее точно камнями завалят. Как пить дать. Возможно, остальных членов команды казнят с ней за компанию. В их взглядах ясно читалось что-то вроде: «Вот что случается, если девке дать ножик. Даже кухонный».

Мать Кире выглядела безупречно даже в ночной рубахе. Она подхватила кувшинчик, осторожно придержав указательным и большим пальцами, принюхалась и сморщила нос:

— Ох ты ж… Яд, мой король!

— Клянусь всеми богами! — И Ярви положил руку на плечо Колючки — ту самую руку, которой он только что так чувствительно дал ей в зубы. — Если бы не смекалка этой девушки, я и моя команда еще до утра покинули бы этот мир через Последнюю дверь!

— Обыскать! Все вверх дном перевернуть! — взревел король Финн. — Доложить, как этот ублюдок сумел проникнуть в комнаты!

Один из воинов опустился на колени рядом с убитым и обыскал его одежду. И вдруг вскинул руку. На ладони блестело серебро:

— Монеты, мой король! Отчеканены в Скегенхаусе!

— Что-то в моих палатах слишком много всего из Скегенхауса! — король затряс брыльками, брыльки покраснели от гнева. — Монеты праматери Вексен, орлы праматери Вексен, требования праматери Вексен! Она постоянно чего-то требует! И от кого? От меня, короля Тровенленда!

— Все это во благо ваших подданных, мой король, — принялась увещевать Финна мать Кире. Она по-прежнему улыбалась, вот только теперь даже губы ее приморозило, не только глаза. — Подумайте об Отче Мире, Отче Голубей, который превращает кулак в…

— Я претерпел слишком много оскорблений во имя Отче Мира.

С брылек гневный румянец перекинулся на полные щеки короля.