Море Осколков

Мать Скейр взяла его руку в свои, перевернула и помассировала, разглаживая сильными пальцами.

— Раз ты учился у матери Гундринг, скажи, у кого училась она?

Ярви выдал не мешкая:

— Ее наставницей была мать Вексен, в то время служительница Финна, короля Тровенланда, а ныне праматерь Общины и первая из слуг самого Верховного короля.

— Сколько она держит голубей?

— Три дюжины и еще одного, с черным пятнышком над глазом. Когда Смерть отворит перед ней последнюю дверь, он понесет эту весть в Скегенхаус.

— Из какого дерева дверь в покои короля Гетланда?

Ярви улыбнулся.

— Там нет никакой двери, ибо король Гетланда неотделим от своей земли и народа и ничего не должен от них скрывать.

На худощавом лице матери Скейр проступило неверие, к своему удовлетворению, отметил Ярви.

Гром-гиль-Горм приподнял косматую бровь.

— Он дал исчерпывающие ответы?

— Да, — промолвила служительница.

— Тогда… сей щенок-калека и в самом деле Ярви, сын Лайтлин и Атрика, законный король Гетланда?

— По моему впечатлению — да.

— Так это правда? — прохрипел Ральф.

— Так это правда! — ахнула Сумаэль.

Горм залился хохотом.

— Выходит, это мой лучший выезд на охоту за много-много лет! Посылай птицу, мать Скейр, и разузнай, чем нам заплатит король Одем, коль мы ему вернем заблудшего племянника. — Король Ванстерланда повернулся, намереваясь уйти прочь. Ярви остановил его, презрительно фыркнув.

— Ха, великий и ужасный Гром-гиль-Горм! В Гетланде вас зовут безумцем, пьяным от крови. В Тровенланде называют королем-дикарем одичалого края. В эльфийских залах Скегенхауса Верховный король… впрочем, там вас едва ли поминают хоть словом.

Ярви услышал встревоженное ворчание Ральфа и подавленный рык капитана, но Горм только задумчиво поковырял в бороде.

— Если так ты решил ко мне подольститься, то получилось как нельзя скверно. К чему ты клонишь?

— Вы подтвердите их правоту? Довольствуетесь огрызком того золотого плода, что вам ниспослали боги?

Король Ванстерланда вскинул бровь на свою служительницу.

— Ради вящего успеха, мои уши разуты.

Продавай то, что им хочется, а не то, что у тебя есть, вечно твердила мать.

— Каждой весной вы собираете рать и идете в набег на приграничье Гетланда.

— Не секрет.

— А этой весной?

Горм поджал губы.

— Прогуляться стоит. Матерь Война требует воздаяния за бесчинства твоего дяди в Амвенде.

Ярви решил не напоминать лишний раз о том, что именно он возглавлял страну в начале этих бесчинств, пусть и не по их завершении.

— Все, о чем я прошу, — в этом году продвинуться немножечко дальше. До самых стен Торлбю.

Мать Скейр с омерзением фыркнула:

— И только?

Но любопытство Горма разбередить удалось.

— Что получу я, оказав тебе такую услугу?

Гордецы, наподобие покойного отца, убитого брата и потонувшего дяди Атиля, безусловно, в свой последний вздох плюнули бы Гром-гиль-Горму в лицо, а не искали б у него помощи. Но у Ярви не осталось гордости. Ее из него выгнал отец, взамен поселив стыд. Подлым обманом вытравил дядя. Вышиб хлыст на «Южном Ветре». Выморозили ледяные пустоши.

Он преклонял колени всю свою жизнь. Склонить их еще разочек было не трудно.

— Помоги мне вернуть престол, Гром-гиль-Горм, и в крови Одема я опущусь пред тобой на колени королем Гетланда — твоим подданным и верным вассалом.

Ничто придвинулся к нему вплотную и разъяренно прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Не такой ценой!

Ярви не обращал на него внимания.

— Атрик, Атиль и Одем. Все трое братьев, твоих величайших врагов, уйдут за Последнюю дверь, и ты станешь вторым на всем море Осколков, уступая в могуществе лишь Верховному королю. А со временем… как знать… может, и первым.

Чем большей властью человек обладает, говорила ему мать Гундринг, тем больше он вожделеет еще.

Глас Гром-гиль-Горма прозвучал слегка сипло.

— Это было бы замечательно.

— Безусловно, замечательно, — согласилась мать Скейр, обжигая Ярви еще сильнее прищуренным взглядом. — Было бы только осуществимо.

— Только дайте мне с моими спутниками попасть в Торлбю, и попытка не заставит себя ждать.

— Необычных ты себе выбрал попутчиков. — Мать Скейр оглядела их без восторга.

— Того требуют необычные обстоятельства.

— Что за нескладное созданье? — спросил Горм. В то время как другие беглецы предусмотрительно потупили взор, Ничто выпрямил спину, его непокорные глаза ярко пылали.

— Я — гордый уроженец Гетланда.

— А, он из этих. — Горм улыбнулся. — Мы-то здесь, наверху, привычны к гетландцам побитым и жалким.

— Он — Ничто. Выбросьте его из головы, государь. — Медоточиво мурлыкая, Ярви опять приковал внимание Горма. Таким тоном мать не раз обращалась к матерым рубакам — дюжим в свирепой сече, но глухим к доводам разума. — Если я потерплю неудачу, при вас все равно останется добыча после похода на юг.