Море согласия

Кият отвечал спокойно, сдавленным голосом. Но говорил он так не из жалости к этим двум казненным рыбакам. Он был ошарашен другим. Кият увидел на мешках герб государства Российского — двуглавого орла. Увидели свои мешки и русские моряки: Басаргин и Остолопов. Оба побледнели. Только Муравьев ни о чем не догадывался и строго выговаривал: чья зверская рука могла подняться на этих двух невинных. Кият подошел к нему, взглянул в глаза. Со злой насмешкой сказал:

— На мешках сказано — чья рука покарала моих людей. Вон — посмотри.,.

Муравьев и подошедший Пономарев разглядели русский герб. Оба растерялись. Не знали — что сказать...

— Григорий Гаврилыч, вам неведомо, каким образом мертвецы попали в русские мешки? — спросил Пономарев у капитана корвета.

Басаргин покачал головой. Майор посмотрел на Осто-лопова. Моряк стойко выдержал его взгляд, но когда Пономарев отвернулся, выругался.

— Мать вашу... Кое с кем я еще поговорю. Так не оставлю! — с этими словами он окатил презрительным взглядом Басаргина и пошел прочь.

Среди туркмен начинался ропот. Видевшие герб на мешках быстро сообщили об этом другим, а те передавали дальше, в толпу. Уже слышался предостерегающий голос Кията: если с головы русских упадет хоть один волосок — пощады обидчикам не будет. Сторону Кията сразу приняли старшины и ханы. Подошел к арбе и стал успокаивать народ Мамед-Таган-кази...

В суматохе никто не заметил, как к арбе пробрался измученного вида старик. Он залез на повозку, взмахнул обрубленной рукой и прокричал:

— Люди! Ангел Азраил спустился над нами! Крыльями черными ударил. Люди, не ищите виновных в себе подобных! Смерть братьев наших пришла от рук рей-ятов!

Старик начал подробно рассказывать о казни и о том, как ему удалось с помощью доброго человека спастись от смерти. И уже другой ропот занимался над площадью. Ропот этот быстро перерос в вопль возмущения. Людские толпы вдруг бросились к кибиткам, будто там скрывался этот черный ангел смерти — Азраил.

Там не было черного ангела, но почти у каждой кибитки сидел на цепи пленный раб-перс. Туркмены отвязывали их от теримов, гнали на площадь, вымещали злобу за гибель своих. Пленных персов гоняли по кругу, ставили им подножки, тыкали в спину кнутовищами. Гнев постепенно перерастал в восторг. Боевые крики сливались в единый рев. Трудно было что-либо понять, но догадаться не трудно. Люди звали на аламан, рвались к берегам Астрабадского залива...

РАЗНЫМИ ПУТЯМИ

Басаргин, отделившись от толпы, быстро направился к палатке и застал там Остолопова. Капитан шкоута собирался на судно. Он спешно складывал в чемодан вещи и не обратил внимания на вошедшего. Басаргин снял фуражку, отцепил пояс с кортиком, сел на чемодан и со вздохом сказал:

— Эх-ма... Кто бы мог знать, что этот купец Багиров окажется свиньей. Это ведь его рук дело. Он, небось, персам сплавил нашу муку, а те мешками воспользовались...

— Вы изволили выразиться, Григорий Гаврилович, словами «нашу муку»! — быстро и вспыльчиво отозвался Остолопов. — Так знайте, что я не причасте,н к этой муке. Я сослужил вам службу, как товарищ, помог в продаже оной, но я не торгаш. Я — моряк... Я военный моряк... И если б не такие, как вы, быть бы мне в кругосветном путешествии! Боже мой, до чего ж я опустился в этом Каспийском болоте!

Остолопов говорил не оборачиваясь и не разгибая спины. Длинные русые волосы застилали ему глаза. Он то и дело откидывал их назад и втискивал в чемодан всё, что попадалось под руку.

— Напрасно вы так отчаиваетесь, — проговорил Басаргин с хладнокровной насмешкой. — Дикари — они и есть дикари. Чего их жалеть! Мало ли их гибнет по другим причинам. Просто вы сегодня не выспались, Остолопов. Советую вам отдохнуть. Сон лечит нервы.

Остолопов выпрямился. Он посмотрел на командира корвета с презрением, как на букашку, и еще презрительнее произнес:

— Торгаш! Торгаш и только. И больше ничего. Ради торговли ты добился, что лейтенанта Коробку отстранили от командования корветом. Он не захотел взять муку на борт... Он, как настоящий офицер-моряк, отказался, а ты... Ух, до чего ж вы все мне надоели!

— Я заставлю тебя взять свои слова обратно! — ядовито выговорил Басаргин. — Все равно заставлю. Нам еще долго придется плавать вместе...

— Отплавались, — спокойно ответил Остолопов. — Я отправляюсь в Баку. — Разошлись наши пути, лейтенант. Не поминай лихом и ищи себе достойную компанию!

— Как смеешь ты бросить экспедицию и уплыть прочь... Да ты понимаешь, о чем говоришь?!.

— Понимаю, — еще спокойне отозвался Остолопов. — Потому и говорю: ауффидерзейн!

— Ты ответишь перед судом, Аполлон, — пригрозил Басаргин.

Остолопов засмеялся:

— Не путай, а то, ей богу, сообщу о твоих темных делишках командующему. Он с тобой без суда разделается.

— Я не пугаю... Чего мне пугать, — сдался окончательно Басаргин.