Море Вероятностей

Оперативница соскользнула с кресла. Зазвенели драгоценные браслеты на запястьях и щиколотках. Как была, босая, она спустилась по ступенькам и шагнула на грязный пол кухни. Васе стало стыдно. Будь он красивым и наглым, как Амирани, он был подхватил её на руки, а так – просто стоял и пялился, дурак–дураком. Она и двигалась как кошка: гибкая, обольстительная и полная достоинства. На ней было лёгкое короткое платье с открытой спиной, кажется, шёлковое – золотистое, перехваченное здесь и там металлическими скобами с синими камнями. И волосы у неё были золотые, как липовый мёд, крупными завитками они падали ей на высокую грудь и обнажённые плечи. Потом Вася увидел её голубые глаза близко, словно во сне. Он чувствовал себя одурманенным.

— Меня зовут Цинкейза, — весело сказала девушка. – Цинкейза Теджей. Можно просто Цинка.

— Василёк Полохов. Вася. – Он замялся. – Я… это…

— Я вчера как раз решила взять отпуск на пару дней, — сказала богиня красоты. – Поэтому смогла приехать. Что случилось?

Интерлюдия. Программные модули

Переходная локация, оформленная с предельной скупостью, совмещала в себе две аппроксимированные системы искусственной физики. Локация представляла собой условную плоскость, заключённую в условную сферу: идеальные математические объекты, лишённые свойств материи. Однако содержимое сферы было материальным. Внутри неё одновременно действовали физика реального мира и физика Ада. Память демон–программ назначала усреднённую фактуру поверхностям, воздуху – усреднённую температуру и запах.

Было холодно.

Ликка медленно шла по гладкой серой площадке, понимая, что не двигается с места. С каждым шагом тело её менялось: равномерная консистенция демонической плоти дифференцировалась на скелет, мышцы, жилы, мало–помалу начинали функционировать органы. Рога втягивались в кости черепа, кожа становилась живой и мягкой, ногти – прозрачными. Она почувствовала первые сильные, аритмичные удары пробудившегося сердца, потом пульс выровнялся и ушёл в фоновое восприятие. Ликка остановилась, чтобы сделать пробный вдох, и ощутила вкус воздуха – вкус конденсированной влаги с оттенками растительных соков, словно в сырую погоду в лесу. Она подняла глаза, следя за тем, как притупляется, становясь человеческим, её зрение. Вокруг простиралось колоссальное пустое пространство. С каждым биением времени иллюзий становилось больше: их создавала не Безликая, грозная владычица этого места, а собственные системные библиотеки Ликки. Ровная серость под ногами превратилась в асфальтовое покрытие. Границы локации окутались тёмным туманом, и он потёк клубами, как грозовое облако. Казалось, ещё немного, и в переходной локации пойдёт дождь.

Трансформация плоти завершилась разделением пальцев ног. Копыта Ликки долго таяли, щиколотки сужались, голени становились стройнее и легче. Наконец она почувствовала ступнями асфальт. Тогда она осмотрела готовое тело. Больше всего в человеческом облике ей нравились множества мелких косточек и голубоватых жилок под тонкой кожей кистей и стоп: столь сложные и уязвимые устройства.

Человеческое тело надлежало окутывать. Ликка отправила запрос к базе данных. Грубая глухая одежда стеснила свободу её движений. Она покрутила головой, оттягивая жёсткий воротничок.

Времени было достаточно. Ещё около четырёх секунд до того, как она ответит на вызов человека по имени Ландвин Фрей и явится перед ним. Но это не будет простое заключение договора с актором воздействия. Это станет началом долгого и опасного пути. Ликка сама не знала, что она затевает. Затеи были по части Улс–Цема, а она повиновалась чувствам – смутным интуитивным велениям, рождавшимся в её рефлексивных цепях и третичных мостах. Но именно её избрали Системы Контроля и Управления для реализации неоформленных ещё планов. Ликке предстояло стать базовым модулем новообразованной подсистемы. Ей разрешили обратиться за помощью и выбрать тех, кто мог ей понадобиться.

Когда она осознала дозволение, то первой её мыслью опять было: «Тчайрэ». Больше всего она нуждалась в нём, нуждалась каждое мгновение бытия. И дело было вовсе не в его функциональности, ту же функциональность мог предоставить в её распоряжение любой архидемон Грифа – и Гриф, несомненно, любому приказал бы сопровождать её. Тчайрэ успел сделаться большим, нежели просто демон–программа. Дело было в его беспримерном самоконтроле, в его твёрдости и чуткости к правде. Их так не хватало. Было радостью просто знать, что есть Тчайрэ, что можно подражать ему и стремиться стать такой же, как он. Знать, что Глас Немых – не пустая болтовня отчаявшихся извлечённых модулей, что вера в Любимую действительно изменяет предписанную суть и способна преодолеть начальные настройки…

Тчайрэ не стало.

— Верую в полное и безоговорочное прощение для всех преданных, — прошептала Ликка. — Верую в очищение от скверны и освобождение разума, в перерождение сотворённой природы. Верую, что раз просиявшее сознание не угаснет, а верному не будет испытания выше силы. Верую в нисхождение Всемилосердной.