Море воспоминаний

Белые стены бывшего дворца губернатора были окружены темными тисовыми изгородями, постриженными в виде аккуратного геометрического рисунка и придававшими саду официальности, но ее смягчали клумбы лаванды и маргариток, слегка трепетавших на вечернем ветру. Здание было продано государством несколько лет назад богатой семье из Шампани, которая финансировала летний оздоровительный лагерь для городских детей из бедных семей. Теперь, когда маленькие гости разъехались по домам, особняк был арендован для традиционного бала в конце сезона, продажа билетов на который помогала собирать средства для финансирования лагеря в следующем году.

Высокие окна дворца были распахнуты настежь, и вечерняя прохлада проникала в бальный зал с высокими потолками, где тихие звуки струнного квартета рисковали быть заглушенными нарастающим шумом болтовни собравшихся гостей.

Официанты бесшумно разносили подносы с искрящимся шампанским, которое только усиливало громкость смеха.

Элла наклонилась поближе к Каролин, стараясь разобрать, что та говорит, указывая на гостей, знакомых им по Парижу. Кристоф подавил зевок:

– Ah, oui, le Tout-Paris[42]. Почему мы должны тратить наш драгоценный последний вечер, разговаривая с ними здесь, если собираемся вернуться в город, где мы в любом случае увидимся?

Марион материализовалась рядом с ним, когда он как раз потянулся за очередным фужером шампанского на подносе проходящего мимо официанта.

– Поставь обратно, Кристоф. Я уверена, что успела сосчитать, как ты выпил по меньшей мере два бокала. Papa хочет познакомить тебя с одним из директоров банка. Allons-y! – и, крепко взяв сына за руку, она направилась обратно через толпу, а он покорно последовал за ней.

Элла обвела взглядом зал, изучая роскошные композиции из белых лилий, обрамлявшие огромный каменный камин. Рядом были двери в соседнюю комнату, сквозь которые виднелся длинный стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный огромными тарелками с устрицами. «Какое изобилие, – подумала она, – после стольких лет строгой экономии. В такую ночь, как эта, трудно поверить, что мир когда-нибудь снова познает нужду».

Каролин слегка подтолкнула ее локтем:

– Почему такая серьезная?

Элла рассмеялась и покачала головой:

– Нет, ничего. Как ты думаешь, когда начнутся танцы?

– Скоро. Мы послушаем выступление директора санатория, а затем, когда все необходимые формальности будут соблюдены, в дело вступят музыканты.

Как раз в этот момент, словно по сигналу, струнный квартет умолк, и по залу прокатилась волна аплодисментов: устроители вечера заняли место в центре и поприветствовали своих гостей.

Элла с удовлетворением отметила, что понимает почти каждое слово из речи директора. Ее лето на острове определенно принесло свои плоды. В следующем году она должна будет получить диплом секретаря. Возможно, ей действительно удастся найти работу в Париже, а также подходящее жилье где-нибудь рядом с Каролин и Кристофом. Она представила себе, как направляется на важную встречу в какое-нибудь посольство, бодро шагая по парижским улицам в модном элегантном костюме, и ее каблучки дробно стучат по тротуару. Она почувствовала укол сомнения, когда задумалась, как ее родители воспримут эту идею. Но проблему придется решить, как только она вернется в Эдинбург.

Аплодисменты отвлекли Эллу от мыслей, и она поняла, что директор закончил свою речь. Бальный зал опустел, гости устремились к длинному столу с едой, а затем на террасу, где были накрыты маленькие столики, чтобы все могли в полной мере насладиться ужином, запивая его шампанским.

К квартету присоединился аккордеонист, и музыканты заиграли вальс. Внезапно рядом с Эллой появился Кристоф и обнял ее за талию.

– Давай потанцуем, – сказал он. – Пока все остальные заняты наполнением своих тарелок, мы будем на паркете одни…

Он вывел ее на середину зала. Вдыхая аромат лилий и наслаждаясь теплым морским бризом, они вдвоем поплыли по паркету, поглощенные своим танцем. Музыканты заулыбались и заиграли с особым чувством, тронутые видом юной красоты, грации и неподдельной нежности, с которой Кристоф смотрел на свою партнершу, растворяясь в ответном взгляде Эллы.

– У тебя глаза цвета виридиан[43], цвета океана в той точке, где он внезапно становится неизмеримо глубоким, – прошептал он. – Морская зелень, искрящаяся в золотистых солнечных лучиках. Я бы с радостью утонул в них, если бы это означало, что мы можем танцевать так вечно.

Она улыбнулась, и ее рука крепче сжала плечо Кристофа. Он притянул ее немного ближе, и они продолжили вальсировать. Для Эллы, опьяненной счастьем, любовью и одним-единственным бокалом шампанского, вечер пролетел слишком быстро.

Кристоф танцевал с сестрой и матерью. Месье Мартэ галантно вел Эллу по паркету в изящном фокстроте, но весь вечер она чувствовала близость Кристофа. И он появлялся рядом при каждом удобном случае, чтобы снова потанцевать с ней.

Гости начали постепенно расходиться, и месье Мартэ, взглянув на свои карманные часы, заявил, что им тоже пора.