Море воспоминаний

Элла лежала на кровати, свернувшись калачиком, со смятым письмом в руке и горько плакала. Вся подушка была мокрой от слез. Вики села рядом с ней и попыталась обнять.

Порывшись в кармане своего комбинезона, Элла вытащила из него замасленный носовой платок и высморкалась.

– Он пошел добровольцем, – сказала она с несчастным видом, аккуратно разглаживая листы письма Кристофа и складывая их так, чтобы они поместились в коробку из-под сигар, которую она держала на комоде, стоявшем между кроватями в их скудно обставленной комнате.

Из открытой коробки шел слабый запах, напоминающий ей о парижском доме семейства Мартэ: о сигарах месье Мартэ после ужина, отполированной французской мебели и белых лилиях. Она осторожно прикоснулась к ракушкам, лежавшим в коробке поверх писем Кристофа и открытки с изображением Моны Лизы: вот заостренная раковина, та самая, которой они с Каролин рисовали на песке сердце с именами, а вот выгоревший на солнце «медальон Нептуна» – раковина-раскладушка, которую Кристоф подарил ей той ночью в дюнах.

Она вытерла глаза и повернулась к подруге.

– Я знала, что он это сделает, но вопреки всему надеялась, что его остановит какая-нибудь жизненно важная военная работа в банке. Или плоскостопие. Все что угодно, лишь бы он спокойно сидел за письменным столом в Париже!

Вики сочувственно кивнула:

– Понимаю, Элла, но ты же знаешь, что сейчас, когда мистер Гитлер уже на пороге, французам нужны все здоровые мужчины.

Элла знала это столь же хорошо, как и все остальное. Какое-то время назад две эскадрильи, которые в настоящее время находились на базе ВВС в Галфорде, начали выполнять учебные вылеты.

Ранее самолеты «Харрикейн»[74] практиковали торпедную бомбардировку в заливе Ферт-оф-Форт с целью защиты британского флота, который, по слухам, находился севернее, в бухте Скапа-Флоу. Но в последние десять дней самолеты, которые обслуживала Элла, отрабатывали маневры воздушного боя. Сэнди, сержант, который занимался ремонтом самолетов в ангаре, если они нуждались не только в обычном техническом обслуживании, считал это верным признаком того, что мальчики собираются перебазироваться в другое место. «Скорее всего, это будет Голландия или Франция. А теперь, маленькая Элла, дай-ка мне вон тот гаечный ключ, чтобы мы могли все хорошенько починить, и наши парни были спокойны за готовность своих самолетов, когда будут давать этому Адольфу Гитлеру роскошный пинок по его нацистскому заду», – говаривал Сэнди.

Вики передала Элле свою расческу.

– Ну же, приведи себя в порядок. Татис Джини скоро остынет. С Кристофом все будет хорошо, а мы позаботимся о том, чтобы наши мальчишки были там вовремя и помогли. Одно согласованное усилие всех членов Антанты, и немцы уберутся восвояси. К лету все закончится, и тогда вы Кристофом сможете пожениться и жить долго и счастливо со своими шестью детьми. И не забудь, что я – главная подружка невесты!

Элла слабо улыбнулась, затем послушно распутала узел, в который она скручивала на работе заплетенную косу, чтобы волосы не мешали ей, и провела щеткой по еще влажным от дождя прядям.

– Идите скорее ужинать, пока Дуги не съел ваши порции! – крикнула Джини, и обе девушки друг за дружкой спустились к ужину.

* * *

На следующее утро Элла, явившись, как обычно, на дежурство, прислонила свой велосипед к стене ангара и отправилась к Сэнди, чтобы получить распоряжения. Было все еще холодно, хотя Пасха уже миновала, и новорожденные ягнята паслись на тонких неуверенных ножках в поле. По крайней мере, по утрам стало немного светлее. В январе и феврале Элла ездила на велосипеде к аэродрому в кромешной тьме, и мороз при этом был таким колючим, что ее руки замерзали на руле даже в шерстяных перчатках, которые связала ей мать, а нос и щеки становились красными от холода.

Однажды она так отморозила пальцы на руках и ногах, что они совсем потеряли чувствительность. Чтобы побыстрее согреться, она схватила горячую резиновую грелку, которую Джини перед сном обычно клала ей в постель, чтобы убрать влажную прохладу с простыни, при этом даже не ощутила ее температуру, и кожа покрылась волдырями. Несмотря на дополнительные одеяла, которые дала ей мама, ночами было трудно заснуть от холода.

Но Элла забывала про стужу на работе, проводя ежедневные проверки самолетов, дислоцированных на базе, заправляя их и в морозные утренние часы подключая батареи для запуска двигателей «Харрикейнов». Иногда во время проверок самолетам приходилось включать двигатели, и Сэнди заставлял Эллу и другую девушку-механика ЖВВС садиться на хвостовое оперение, по одной с каждой стороны, чтобы не дать самолету взлететь. «Держитесь крепче, девочки! – кричал он, забираясь в кабину. – Если одна из вас упадет, другая пролетит над Басс-Рок[75] прежде, чем поймет, где находится!»

– Доброе утро, Элла! – кивнул Сэнди, когда она вошла в ангар. – А другие девушки уже здесь? Не могла бы ты пойти и собрать их? Сегодня утром у нас важная летучка.

Все было так, как он и предсказывал. По слухам, обе эскадрильи перебрасывались на авиабазы в Европе.