Море житейское. Ответы на вопросы читателей

Существуют правила, что семейный человек может принять монашество только после того, как его дети смогут жить самостоятельно, а жена даст на его монашество свое согласие. Советую Вам покориться воле Божией, воспитывать ребенка и искать вину за неурядицы в семейных отношениях прежде всего в себе. Если Ваше желание – получить монашество – угодно Богу, то Он исполнит его в свое время.

О священстве

Мне 42 года, имею два высших образования (последнее – «психолог»), кандидат экономических наук. Женат 24 года, имею взрослую самостоятельную дочь. Я не пью и не курю. Все время думаю о том, как я могу и что должен сделать, чтобы стать священником, посвятить свою жизнь служению Господу нашему Иисусу Христу. Как это претворить в жизнь?

Прежде чем стать священником или поступить в Семинарию, надо воцерковить себя, то есть включиться в храмовую жизнь. Хорошим способом для этого является участие в клиросном чтении и пении. Это, помимо всего прочего, даст Вам практическое знание церковного устава, что пригодится в будущем; можно также помогать священникам в алтаре. Было время, когда Семинарий и Духовных Академий не существовало и будущих священников готовили для рукоположения в самом храме. Читайте также духовную литературу, так как священник должен быть наставником своих прихожан и уметь ответить на богословские и нравственные вопросы. Но самое главное – это любовь к храмовой молитве, в этом открывается призвание к священству. Молитва и богослужение – это дыхание религии; если их нет, то оскудевает вера и наступает омертвение души. Само священство требует большой самоотдачи: семьей священника становится весь приход.

Об обрядах церкви

В молитве после акафиста «Иисусу Сладчайшему» говорится о поклонении Богородице и святым. В «Катихизисе» митрополита Филарета Московского встретил упоминание о поклонении иконам. А у меня было понимание, что мы поклоняемся только Богу, иконы же, святых и Богородицу почитаем. Запутался…

Поклонение есть знак почитания. Даже мы, приветствуя друг друга, кланяемся, хотя бы только склоняя голову.

Почему в ветхозаветном празднике Обновления мы не ищем его прообразовательного значения?

Прообразовательное значение праздника Обновления можно увидеть в празднике Освящения храма Воскресения Господня в Иерусалиме (Обновление храма Христа Словущего) накануне праздника Воздвижения Животворящего Креста.

И все же почему, в отличие от других ветхозаветных праздников, мы не выясняем (именно не выясняем) прообразовательного значения праздника Обновления?

Богословы говорят: «Новый – в Ветхом скрывается, а Ветхий в Новом открывается». Я ответил Вам об исторической аналогии, а именно: оскверненный язычниками храм был вновь освящен в ветхозаветное время, а величайшая из христианских святынь – храм Воскресения Христа Спасителя был построен на месте языческого капища, под основанием которого язычники хотели спрятать, как бы погрести Крест Христа. Что касается духовно-прообразовательного значения, то этот праздник аналогий в христианской Церкви иметь не может, так как Церковь Божия не оскверняется человеческой злобой и безумием, она остается всегда святой и тождественной себе самой. Поэтому праздника Возрождения христианской Церкви не существует.

Вы хорошо объяснили понятия обряда и символа в книге «Церковь и мир на пороге Апокалипсиса», однако для меня остался невыясненным вопрос связи динамичности символа (обряда) с каноничностью. Одной из причин старообрядческого раскола было догматизирование обряда. С одной стороны, понятно, что как новые, так и старые православные обряды равноспасительны, то есть обряд не теряет своего значения, как связь миров, от того, креститься ли двумя или тремя перстами. С другой стороны, Вы пишете: «Сектанты стремятся утилизовать символ», – то есть существенное изменение обряда может привести к его утилизации, и святой Феофан Затворник также пишет в письмах: «Некоторыми разностями в церковных порядках нечего смущаться. Они всегда были позволительны и по существу дела таковы. Грех только неблагоговеинство, а самые чины могут быть изменяемы все, кроме существенного в Святых Таинствах». Возникает вопрос: чем определяется эта существенность в обрядах, о которой пишет святой Феофан, касается ли она только Таинств Церкви, или все символы Церкви взаимосвязаны? Где граница, когда обряд, как символ, теряет свое мистическое значение? И главное, насколько влияет внешнее выражение обряда на внутреннее его содержание?