Мореходка

Очень поздно, в половине двенадцатого ночи, прибыла таможня и пограничники. Как полагается, нас досмотрели, проверили наши декларации и закончили работу комиссии в час ночи. Всё! Мы дома! В ожидании постановки к причалу стоим на рейде. На берег можно добраться на служебном катере, который ходит между портом и рейдом. Но на берегу мне делать пока нечего. Советских денег у меня нет, а деньги на проезд до Ленинграда мне выдадут только завтра. Для интереса выяснил, что достать билеты на поезд весьма проблематично. Сезон отпусков в разгаре. Мурманчане выкупают все билеты за полтора месяца до отъезда. Остаётся только самолёт. Там тоже с билетами туго, но при желании можно улететь из самого аэропорта, если на улетающий рейс будут свободные места. Аэропорт находится в 24-х километрах от Мурманска. Поэтому ехать туда надо с деньгами и вещами. Поскольку денег у меня пока нет, сегодняшний день я посвятил необходимым приготовлениям: собрал все подписи судового начальства и получил отзыв о практике. Всё остальное будет завтра. Пусть же поскорее настанет завтрашний день!

CXLI.

Я покидал судно, бывшее два месяца для меня и домом, и местом работы, и транспортным средством, с раздвоенным чувством. Одна моя половина сожалела о расставании с моими товарищами и коллегами по плаванию, с которыми пройдено немало морских миль и увидено много стран. А вторая моя половина неудержимо рвалась в Ленинград, стремясь как можно быстрее сократить расстояние в 1013 километров и обнять самого любимого и дорогого мне человека! Провожали меня начальник радиостанции, Серёга Сухов и боцман. К начальнику приехала жена, поэтому прощание много времени не заняло. Серёга стоял на штате матросом и хотел остаться ещё поработать на судне, чтобы заработать деньжат. Боцман в глубине души ещё надеялся познакомить меня со своей дочкой и приглашал заходить как-нибудь в гости на «Ижаралес», когда они будут в Ленинграде. Крепко пожав всем руки и пожелав счастливого плавания, я отправился на автовокзал Мурманска, так толком, и, не увидев город. Тогда я даже не предполагал, что ровно через полгода мне представится возможность в полной мере, не торопясь, детально изучить и географию Мурманска, и его административное устройство, и культурную жизнь. А пока, рейсовый автобус мчал меня в Мурмаши, где располагался аэропорт. Всё моё естество стремилось вперёд, мысленно подгоняя петляющий между сопок автобус. Который не торопясь вёз меня в воздушную гавань Мурманска, оставляя позади населённые пункты, стада кормящихся в тундре колхозных коров и зоны заключения с бараками и вышками охраны, отгороженные колючей проволокой.

Ворвавшись в помещение аэропорта, я упёрся в осаждающую окно администратора толпу из желающих улететь отсюда во что бы то ни стало! Рейсов на Ленинград было несколько. Но оставшиеся билеты продавались только после окончания регистрации, при наличии свободных мест. Поэтому, начав продвижение к окошку администратора утром, я добрался до него только вечером. Очереди в том смысле, который знаком каждому из нас, не было. Просто по радиотрансляции аэропорта объявляли об окончании регистрации на рейс такой-то, со временем отправления таким-то. После чего желающие попасть в упомянутый диспетчером географический пункт протискивались сквозь толпу из остальных страждущих попасть в другие географические пункты, зажав в руках деньги и выкрикивая количество нужных им билетов! Администратор сухо сообщал о наличии свободных мест и продавал их счастливчикам, оформляя билеты на вылетающий рейс. Остальные дожидались следующего рейса, и всё повторялось сначала. Сзади меня подпирал морячок-дембель в форме Северного флота, которому хотелось улететь в Москву. Это было мне на руку, когда надо было продвинуться поближе к окошку. Но когда возникала пауза между рейсами, я просил его ослабить натиск и поберечь силы до следующей попытки. А попыток оставалось всё меньше и меньше. Наконец, и мне улыбнулась удача! Администратор сообщил, что на текущий рейс до Ленинграда есть три свободных места! Протянув ему деньги и паспорт моряка, я понял, что Фортуна повернулась ко мне передом!

Сидя в самолётном кресле у иллюминатора и провожая взглядом удаляющиеся внизу сопки и здание аэропорта, я летел навстречу своей Судьбе, перевернув ещё одну страницу своей жизни, которая была одной из многих страниц, завершающих очередную главу моей Юности под названием «Их знали только в лицо!» 

Часть четвёртая: «Кому на Руси жить хорошо?»

CXLII.