Морем и кровью

Настил под ногами, связанный с площадкой перед домом, едва заметно прогибается. Выдыхаю. Сегодня ему удалось вернуться. Слышу его голос. Мой дорогой сын. От отца ему достались сила и скорость, а от меня ловкость и осторожность. Я хорошо обучила его. Он проживет еще много лет. Еще много лет будет оберегать племя. Он должен. К сожалению, мы не оставили ему выбора.

Касаюсь амулета на груди и закрываю глаза на секунду. Мы должны были оберегать их обоих, но судьба не всегда согласна с нашими планами. Лес всегда забирает тех, кто не готов встретиться с ним. Мы были неосторожны, недостаточно внимательны, слишком беспечны.

Заставляю себя улыбнуться. Что еще остается? Брать от прошлого лишь то, что поможет с уверенностью смотреть в будущее. Скоро ты перейдешь к девушке, которая выберет моего сына. Которая не побоится встать рядом с ним. Киваю уверенно и укладываю первую порцию трав в ступку.

— Там корабль! Люди! Много! Охотники! С оружием! — слышу за спиной клокочущий горловой голос своего сына. Только что перевоплотился.

— Сядь, — прошу тихо. После трансформации нужна пара минут, прежде чем он снова сможет мыслить, как человек. Говорить, как человек.

Мельком осматриваю его, пока он восстанавливает дыхание. Ран нет. Высокий, темноволосый и темноглазый, как отец. Гибкий и поджарый, как я. Садится послушно.

— Как далеко корабль и в какую сторону он плывет? — возвращаю его мысли к разговору.

— В трех километрах от берега, плывет на запад, от нас, — перечисляет уже куда человечнее.

— Охотятся на рыбу или же… — замолкаю и поднимаю взгляд на глиняную лампу с изображением сирен. Нет, быть не может, они не появляются на поверхности. — На рыбу.

— Если охотятся на рыбу, зачем им гарпуны и огнестрельное оружие? — продолжает нервничать. Чуткий страж, потревоженный пролетевшей мимо питангой.

— Значит, рыба крупная. Ни к чему разводить панику, — нужно успокоить его прежде, чем натворит глупостей и всполошит все племя.

— Если продолжат охоту, понадобится запас еды и пресной воды, и они придут в лес, нужно запретить подходить к берегу хотя бы на километр, — продолжает нервно тараторить, убеждать меня живо, уверенно. Готов сорваться и лететь, но отпускать стража далеко от гнезда нельзя.

— Ты прав, сын, — киваю, скрывая зарождающееся беспокойство. Нужно отвлечь его работой в гнезде. Пусть с гостями разберутся другие. — Если высадятся за берег, за ними придется последить. Выбери пару опытных охотников.

— А что, если они зайдут глубже? Нам придется покинуть гнезда. Не лучше ли разобраться с ними, пока они в море? Там у нас есть преимущество, ведь они ограничены лишь своим кораблем, а мы всем небом, — говорит вдохновленно, активно жестикулирует. В его голове уже есть план. Опытный охотник быстро продумывает пути, возможности, риски. Я должна прекратить это. Немедленно.

— Охлади голову, сын, — поворачиваюсь к нему, показывая спокойствие, которого должно придерживаться и стражу. — Подумай о том, кем ты готов пожертвовать ради защиты от мнимой угрозы? Получше изучи их оружие и возможности, прежде чем рваться напролом. Разве не учила я тебя выслеживать добычу?

Глаза Лэри проясняются. Взор расширяется. Теперь он видит больше. Дальше собственного носа. Он должен думать о гнезде, о себе. Защищать нас.

Глава 6. Назар. Запрос без ответа

«Бюрократия есть искусство делать возможное невозможным».

Хавьер Паскуалъ Сальседо

Сегодня утром в привычной стопке заявлений мне попалось одно престранное. Прочитав беглый текст, написанный впопыхах, я подавился горьким кофе, которое всегда хорошо помогает проснуться и настроиться на рабочий лад.

Прыгающие буквы пытаются убедить в том, что на поверхности плавает косяк сирен, на которых еще и охотятся. Большей чуши в жизни не читал.

Смотрю на время подачи заявления. Близко к полуночи. Наверняка какой-то впечатлительной дамочке просто приснился кошмар, и она побежала подавать заявление. Таким нужно вообще запретить заходить в участок.

Еще раз пробегаю глазами текст, чтобы наверняка убедиться. Да здесь же все чушь от первого до последнего слова. Кто из сирен мог оказаться у поверхности? Откуда там могло взяться столько сирен? Если бы это было правдой, у меня уже должно было лежать столько же заявлений о пропаже.

Мотаю головой и кладу заявление на стол. Как бы мне ни хотелось списать все это на дурной сон, работа есть работа. Я должен подать прошение о разрешении на проведение поисковой операции на поверхности.

Конечно, так тебе его и одобрят. А если и добиваться одобрения, сколько его ждать придется? Неделю? Сколько проблем от одного дурного сна!

Ворча, все же заполняю установленную форму и отправляю наверх. Лучше бы они сами разобрались с этим недоразумением. Я не психиатр, у меня и так работы хватает.

Без особых надежд откладываю заявление в дальний ящик, протираю стол и завариваю себе еще кружку кофе. Нужно просто выбросить это дело из головы.