Мореплавания Солнышкина. Повести

- И я! - попросил Бурун, у которого была причина задержаться на судне.

- И я! - сказал Борщик. Моряков кивнул: «Добро!»

И через несколько минут на голубоватый лёд с парохода «Даёшь!» сошли несколько человек.

Команда уже спускалась по трапу, когда вдруг выскочил Васька и, схватив ломик, закричал:

- И я! И я иду с вами!

«Не выдержали, - глядя им вслед, подумал Плавали-Знаем, - пошли менять вещички на «Крепыша»? Уж если пошли с Васькой - точно, добывать «Крепыша».

Он захохотал и стал обходить собственные ледяные изображения, похлопывая их со всех сторон и думая: «Скоро начнём игру», не зная, что игра, совсем другая игра, уже начата и первый ход сделан.

ХОД ВТОРОЙ

Солнышкину не давала покоя, его торопила одна мысль, одна картина - луч в руках курсанта!

Он необыкновенно отчётливо представил себе его яркий свет и тут же услышал:

- Ход второй, ход второй, ход второй! - Это - тоже совершенно чётко - сказал Морячок и, счастливый от того, что ребята со всех сторон держали его за руки, запел: - «Вперёд, вперёд, ломая лёд!» - Казалось, он тоже связывал с этим лучом какой-то план.

- Ломая-то ломая, - подумал вслух Солнышкин, - да как? Что я, Землячок? Поддел спиной, и готово?

- Ход второй, ход второй! - крикнул Морячок.

Солнышкин остановился. Какая-то мысль замерцала в слове «поддел». «Поддел… Поддел…» Он вдруг представил себе льдину, провёл по ней взглядом от лунки, которую выдолбил с друзьями, до лунки, которую успел заметить возле «Светлячка», мысленно опустил канат в одну и, протянув под водой, вытащил в другую… А там только бы надеть трос на кнехт «Светлячка» - полный вперёд!

Лицо его запылало. Бравый матрос даже услышал голос капитана: «Ай, да Солнышкин!» Он распахнул иллюминатор и выглянул.

Луч из рук курсанта всё падал на лёд. И там, где Солнышкин только что мысленно намечал линию, пролегала проплавленная чёткая полоса, возле которой важно прохаживался чёрный кот.

Повесив на шею Морячку кинокамеру, Солнышкин выбежал на корму и, сбрасывая одежду, крикнул:

- Боцман! Буксир!

- Куда ты? - запричитал Борщик.

- Буксир! - повторил Солнышкин. Глаза у него горели.

- Смажься маслом! Чтоб не простудиться! - крикнул Борщик и бросился за бутылью.

- Простудиться?… - улыбнулся Солнышкин. - Это после Антарктиды! После ежедневной закалки холодной водой!

Он подмигнул выбежавшему Морячку: «Будь что будет?» - и с верёвкой-выброской, к которой боцман привязал буксир, нырнул в прорубь.

- Солнышкин! - крикнул Борщик, протягивая бутыль масла. Но Солнышкина уже не было. Над ним колыхалось матовое ледяное поле, кое-где темнели пятна - это лежали нерпы, потом на льдине зачернели два громадных восклицательных знака - в том самом месте, где стоял Плавали-Знаем, и Солнышкин, словно почувствовав себя Землячком, так поддел спиной льдину, что капитана подбросило. А перед Солнышкиным, за стайкой парящих медуз уже разливалось голубое сияние - это курсант приводил в порядок свою ледяную линзу. Он навёл её на край полыньи и смотрел, не вынырнет ли к его учителю ещё одна поклонница таланта.

И вдруг из полыньи, жмурясь и вертясь во все стороны под лучом света, вылетела человечья голова.

Барьерчик сел на кнехт, но голова сердито крикнула: «Держи!», и на лёд вместо нерпы весь в пупырышках выбрался Солнышкин. Правда, под лучом он мгновенно обсох и согрелся, и только пятки пощипывало от холода.

- Тяни, - шёпотом приказал Солнышкин и сам стал вытаскивать из воды буксир. Сообразив, в чём дело, Барьерчик потянул канат, с которого сбегали быстрые холодные капли.

Плавали-Знаем видел, как Солнышкин прыгал в воду, но подумал: «Тоже за камбалой на компот? Поплавай, поплавай». Теперь он закачал головой: «Однако долго плавает! Наверное, большую камбалу взял на крючок. Борщик ждёт не зря!» - и направился посмотреть, не вынырнул ли Солнышкин с другой стороны. Но тут на всю акваторию в морозном воздухе прозвучали слова, бросившие капитана к шахматной доске. Откуда-то из Антарктиды отчётливо донеслось:

- Слушайте наш ход!

ЗАЧЕМ ТАК СЕРДИТЬСЯ?

В тот самый момент, когда Солнышкин нырнул в прорубь, окружённый детворой Морячок быстро зашагал в радиорубку, открыл дверь, и ворвавшийся за ним Соскин крикнул:

- Вот это да!

На столе, рядом с аппаратурой, стояла шахматная доска, а на ней готовые к бою костяные киты, дельфины, пингвины, морские коньки.

- Сыграем! - крикнул Соскин и посмотрел на малышей. Когда отец возвращался с путины, Соскин все вечера проводил с ним за шахматами.

Малыши промолчали, а Морячок сказал: «Сыграем!» - открыл иллюминатор, и Соскин увидел перед собой громадную шахматную доску с ледяными фигурами, по которой прохаживался Плавали-Знаем в ожидании первого хода.

- Идёт! - сообразил Соскин и, кивнув на лёд, сказал: - Только фигуры бить! По-настоящему!

Морячок включил микрофон, и в воздухе раздалось:

- Фигуры бить по-настоящему!

- По-настоящему, по-настоящему, - согласился Плавали-Знаем, однако на миг задумался: как хорошо слышно из Антарктиды! Он забыл о Солнышкине, о «Светлячке». Начинался настоящий межконтинентальный матч!