Морф

Он щелчком расправил кружевные манжеты. Усмехнулся совсем по-взрослому и как будто сделался старше на пяток лет.

— Замок некроманта, — медленно и задумчиво произнес Гверфин, — ничего странного. Замок некроманта хранит много мрачных и неприглядных тайн. Возможно, ты слышала крики призрака.

— Здесь есть призраки? — я нахмурилась, пытаясь припомнить, что на этот счет слышала от знакомых некромантов в интернате. И — хоть убейте — в памяти не всплывало ровным счетом ничего.

— В замке некроманта могут быть призраки тех, кого он подверг зомбированию, — ровно заметил Гверфин, продолжая прерванную трапезу и всем видом показывая, что не собирается тратить на меня свое драгоценное время.

— Твой отец зомбировал живых? — не унималась я, — но это же…

— Послушай, умертвие, — он даже отставил стакан, — я не собираюсь обсуждать с тобой, что должен, а что не должен делать мой отец. Я уже знаю, что ты не виновата в том, что с тобой сотворили, но… Тебе дали здесь приют — радуйся. И не надоедай дурацкими вопросами.

Я молча уселась на свой стул, подцепила с блюда гренки и несколько кусков тонко нарезанной ветчины. Высокомерия в этом подростке было хоть отбавляй, но я не собиралась сдаваться так просто.

— Я не совсем умертвие, — тихо сказала я, — у меня есть шансы вновь стать живым человеком.

Гверфин пожал плечами.

— Мне это безразлично.

— А мне было бы приятно, если бы ты называл меня по имени. В конце концов, разве в академии Карьена не обучают более учтивому обхождению с дамами?

— С дамами — да.

— А я, значит, кто?

Он смерил меня презрительным взглядом.

— Я уже говорил, кто. И оставь меня в покое.

— Зомби — не лучшие собеседники, мне с ними скучно, — скривилась я, — придется потерпеть, милый Гверфин.

Мальчишка обреченно вздохнул и уставился на меня так, как будто я была тараканом на его тарелке.

— Ну, хорошо. Что тебе от меня нужно? Вечером отец приедет, с ним будешь разговаривать. Впрочем, если он привезет с собой Линду, то ему будет не до разговоров.

— А кто такая Линда?

Гверфин поморщился.

— Одна из шлюх, почитающих за честь здесь появляться.

— А может быть, она любит твоего отца, — высказала я предположение, — разве ты считаешь, что Арнис Штойц недостоин любви?

— Достоин, — Гверфин начал мять пальцами лист салата, — но сдается мне, что Линда здесь исключительно оттого, что слишком любит подарки, которыми отец ее засыпает. Она дурная, эта Линда. Если бы была жива матушка… И вообще, мне не хочется об этом говорить… Ирбис.

Что ж, все стало ясным как летний день. Почти выросший ребенок потерял мать, отчаянно тосковал и, соскользнув с обрыва, все быстрее и быстрее погружался в пучину безысходной тоски и одиночества. Скорее всего, он никогда не был близок с отцом, а когда тот начал ухлестывать за другими женщинами, обозлился на весь этот несправедливый мир. Впрочем, разве есть в этом что-то новое?

— А меня моя семья выгнала, — пробормотала я.

— Да ну, — в голосе Гверфина проснулся некий интерес.

— Я родилась в семье магов холода, но мой дар — увы, это дар мага-вышивальщика. Поэтому клан счел, что мне нечего делать в Вагау.

Паренек удивленно моргнул.

— Вот меня и выгнали, — добавила я хрипло. Воспоминания забурлили в душе, грозя прорваться наружу потоком слез. Увы, я теперь не умела плакать.

— А что… сказали на это твои родители?

Вздохнув, я тяжело уставилась на Гверфина.

— Мой отец сказал, что мне больше нечего делать в их доме. А мать я даже не видела.

— В академии Карьена считают, что все маги холода — козлы, — безапелляционно заявил Гверфин.

— Э-э… ну я бы не стала… вот так.

Внезапно он, перегнувшись через стол, схватил меня за руку и сжал пальцы.

— Если бы тебя не выгнали, может быть, ты осталась бы живой, — скороговоркой выпалил Гверфин, а затем вскочил и быстрым шагом вышел вон из зала.

— Эй, ты куда? — крикнула я вдогонку, но юный маг даже не обернулся. У него была своя боль и свое горе.

…Я нашла Гверфина через час. Он стоял на внешней замковой стене и смотрел куда-то вдаль, где лоскутные поля мешались с ломаными тенями ельника, а на бархатно-зеленом холме белела стена соседней крепости. Начинал накрапывать летний дождик, но маг воды уже соорудил вокруг себя тонкую сферу щита, от которого отскакивали редкие капли. И вот теперь, когда мы остались один на один над бездной, я вдруг поняла — а мальчик-то стал взрослым, потеряв мать. Мало того, что я своей макушкой оказалась чуть выше его подбородка. У него был очень серьезный взгляд человека, уже покинувшего благодатную страну детства и отрочества.

— Мне кажется, — вдруг сказал он, не оборачиваясь, — что я ненавижу собственного отца. У него есть только строительство замка и эти бесконечные шлюшки. Больше ничего.

— А как же его магия? — осторожно спросила я.

Гверфин пожал худыми, но крепкими плечами.

— Я уже не помню, когда он последний раз проводил экспериментальное зомбирование. Ему это… не очень интересно. Все ограничивается королевским заказом. Может быть, ему даже не стоило рождаться некромантом.

— Ты еще слишком юн, чтобы судить о таких вещах, — заметила я назидательным тоном.