Морфо

Флинн снял футболку. Когда холод колючей лапой прикоснулся к коже, он резко передумал принимать душ, решив обойтись умыванием. Вентили над раковиной поддались не сразу. Противный скрип осколками вонзился в уши. Трубы задрожали, и по медным венам потекла вода. Флинн подставил голову под ледяную струю. Обжигающие мысли растворились в этом холоде, и соображать стало намного легче. Он закрутил вентили и еще долго стоял над раковиной, слушая стук капель.

Откуда-то появился запах хвойной смолы. Флинн поднял голову и встретился с собственным отражением. Тот, другой он, стоял в точно такой же ванной комнате, но сам отличался. Из глаз зеркального двойника текли ярко-синие слезы. Настоящий Флинн провел пальцами по своей щеке – ничего. Эти необычные слезы существовали лишь в отражении. Что это за странное зеркало и откуда оно взялось? Еще полминуты назад его тут точно не было, он не мог не заметить такую жуткую раму: сотни лиц с приоткрытыми ртами застыли в немой скорби.

Слезы текли все сильнее и сильнее, будто внутри зеркального Флинна бурлила синяя река, которая решила пролиться наружу. Струи бежали по щекам, спускались на грудь, живот, ноги и заливали черную плитку. Яркие лужицы подернулись рябью, зашипели и забулькали. На их поверхности надулись огромные пузыри. Они с рокотом медленно воспарили к потолку и, притихнув, зависли. Внутри Флинна поселилась тревога, сожрав все остальные чувства. В голове звенела лишь одна мысль: «Сейчас что-то произойдет».

Пузыри лопнули, обнажая то, что прятали в своих круглых чревах, – десятки синекрылых бабочек.

– Нет, только не это… – заскулил Флинн.

Он чувствовал пульсирующее сердце везде: в животе, в голове, в ладонях, будто оно разрослось и заполнило все тело.

Зеркальный Флинн, в отличие от настоящего, не был испуган. Он пустым взглядом смотрел куда-то вдаль. Слезы на его щеках высохли, превратившись в две синие дорожки, а бабочки нимбом окружили белокурую голову.

– Прекратите издеваться надо мной! – Флинн бросился к зеркалу и попытался снять, но оно точно приросло к стене. – Прекратите, прекратите!

Флинн нашел на полу отколовшуюся плитку и кинул ее в зеркало – даже не треснуло.

– Прекратите мучить меня… – взмолился он, садясь на пол. – Прекратите…

Флинн подтянул к себе ноги и закрыл лицо руками. Пересохшими губами он все повторял: «Прекратите, прекратите».

– Зря просишь, – сказал Тайло.

Психофор появился незаметно и теперь стоял перед Флинном, заграждая ненавистное зеркало.

– Ты как?

– Это очередное испытание, да? – подняв голову, спросил Флинн. В нем кипела злоба.

– Нет, – помотал головой Тайло и присел рядом. – Ты сам приманил это зеркало.

– Что ему от меня нужно?

– Ничего, оно всего лишь отражает. Отражает то, что гложет тебя больше всего. Это зеркало Тревог, – пояснил Тайло. – Оно блуждает по всему Чистилищу, иногда появляясь то тут, то там. Ищет самых отчаявшихся. Что ты в нем увидел?

Флинн, прерывисто дыша, бросил долгий взгляд на зеркало в медной раме. Пора бы ему избавиться от этого наваждения.

– И когда начнется сеанс? – спросил Флинн.

Он, скукожившись, шел по кварталу Недоверчивых. Прохожие опасливо оглядывались, будто ожидали нападения. Подозрительность в виде смога клубилась у самой земли, хватая каждого встречного за ноги. Если не поторопиться, то можно на целый день заразиться недоверием, везде видя заговор и предательство. С Флинном такое уже случалось.

– Сеанс начался полчаса назад, – сообщил Тайло, паривший рядом.

– То есть я его пропустил? Отлично, тогда возвращаемся. – Флинн резко повернулся и зашагал обратно.

– Никуда ты не пойдешь! – крикнул Тайло, схватив его за шиворот. – Мы придем как раз вовремя. Понимаешь, доктор Месмер у нас один на все Чистилище, и, чтобы везде успевать, он живет сразу в нескольких временных линиях. У него десять кабинетов, и в каждом сидит он, просто в разное время. Точнее пояснить не могу, извини. Сам не до конца разбираюсь в этой системе.

– Почему бы ему не взять помощников? Или же все умершие психологи сразу попадают в Лимб? – начал глумиться Флинн.

– Нет, души не работают в Чистилище. Психофоры не в счет. Мы тут опыт себе зарабатываем, без которого нам никак.

– А как же судьи?

– Судьи людьми никогда и не были, – ответил Тайло. – Они нечто иное, что-то вроде духов-хранителей. Аяк вот воплощение мудрости, Эон – времени, Сфинкс – загадок и тайн, Танат – смерти и разрушения. А вот Месмер представляет интуицию.

– А мадам Брунхильда тогда кто? Дух скверности?

– Нет, она дух порядка и дисциплины. По ней видно, правда? Я как встречу ее, мне хочется вытянуться по стойке смирно, отдать честь и отчитаться, хотя она – прошу заметить! – не мой начальник!

Флинн громко чихнул. Черт! Все-таки успел подцепить недоверие.

18. Оттенки чувств