Морфо

– Поделись, мне бы немного здоровья не помешало, – вздохнула Кейти, и грусть украла ее улыбку.

– Если бы мог, отдал бы все до последней капли, – признался он.

– Я знаю, – кивнула Кейти. – Погаси фонари, хочу посмотреть на звезды, – попросила она, грея руки о чашку.

Флинн задул неистово пляшущие огоньки, отдав крышу во власть тьме. Кейти неотрывно смотрела на небо, а Флинн на звезды, отражавшиеся в ее глазах.

– Ты знаешь, что свет звезд идет к нам очень- очень долго, – прошептала она. – Мы видим то, какими они были раньше. А вдруг все звезды уже погасли? Вдруг вся Вселенная давно погрузилась во мрак и остались только мы?

– Тогда нам очень повезло, что тьма не успела поглотить нас, – тихо ответил он. – И раз мы еще тут, то нужно жить дальше.

Лампочки в коридоре горели через одну. Флинн двигался перебежками, боясь, что люди мистера Баедда могут следить за ним. Черт! Если бы он не потерял тот злосчастный конверт, то успел бы вовремя! Флинн не знал точной даты операции, но всем сердцем надеялся, что застанет Кейти в сознании. Он машинально проверил карман куртки – не забыл. Заколка в виде синей бабочки с ним. Именно ее отдала Кейти в прошлый раз в качестве «залога дружбы».

«Только бы не поздно, только бы не поздно», – металась мысль в его голове.

Флинн остановился. В палате находились незнакомые ему люди: женщина и двое мужчин (один из них в белом халате, вероятно, хирург).

– Доктор, что это значит? – держа платок у рта, спросила женщина.

– У нас не получилось вырезать опухоли. Их слишком много, и они успели проникнуть в важные участки мозга. Если бы мы попытались что-то предпринять, то она бы умерла прямо на операционном столе. Увы, мы не смогли по снимкам оценить масштаб поражений, все куда хуже, чем мы предполагали.

– И сколько осталось нашей девочке? – задал вопрос мужчина в черном костюме, видимо, отец Кейти. – Что будет дальше?

– Пока что она подключена к системе искусственного жизнеобеспечения. Ее легкие и сердце ослабли, нам нужно время, чтобы вывести вашу дочь из комы. После мы переведем ее на сильнодействующие препараты, чтобы хоть как-то уменьшить боль. – Хирург колебался. – Думаю, ей осталась пара недель, самое большее – месяц. Вы действительно хотите, чтобы мы пробудили ее? Ваша дочь просила этого не делать в случае неудачи, но так как она несовершеннолетняя, то решать вам.

– Да. Мы должны попрощаться с нашей девочкой. – Женщина уткнулась мужу в плечо и заплакала.

– Тогда я больше ничем не могу вам помочь.

– Да, спасибо, доктор, мы все понимаем, – сказал мужчина, обнимая супругу.

Флинн медленно сполз по стене и сел на пол. Он достал из кармана заколку, мельком посмотрел на нее, а после сжал. По руке заструилась кровь. Все-таки опоздал…

Полночь

Когда умирает надежда, в жизни исчезает смысл. Сегодня кто-то бессердечный перережет ножницами злого рока последнюю ниточку, которая держит Флинна на этой земле. И этим бессердечным станет он сам.

Флинн отвлек персонал, устроив в туалете небольшое задымление. В панике и беготне никто не заметил, что он пробрался в палату.

Кейти будто спала. Он захотел подойти и ласково пробудить ее, как уже делал это много раз, но знал, что она не проснется. Заколдованная принцесса не хотела этого. И он никому не позволит нарушить ее волшебный сон.

Флинн медленно приблизился и взглянул на Кейти. Бледная кожа, покрытая испариной, впалые щеки, на которых уже никогда не появятся ямочки; на руках виднелись синие реки вен. Болезнь сделала свое грязное дело, но для него она по-прежнему была красива. Ведь он смотрел не глазами, а сердцем.

Флинн осторожно поцеловал Кейти в лоб, разжал тонкие пальчики и вложил в ее ладонь сломанную заколку-бабочку.

– Я пришел к тебе, как и обещал, – зашептал он. – Я вернул «залог дружбы». Надеюсь, что ты попадешь в страну снов, о которой так мечтала. В место, где нет боли и всегда светит ласковое солнце. Спи спокойно, девушка-единорог. Прощай, милая Кейти.

С этими словами Флинн потянул за провод. Мерно пикающие аппараты умолкли, а насос, наполнявший легкие Кейти кислородом, с протяжным уханьем остановился. Тишина вонзилась в уши. Он взял ее руку и нащупал слабый пульс. Жива… но продлилось это недолго. Сердце Кейти в последний раз стукнуло и навеки замерло. Все кончено.

Флинн вышел в коридор. Осознание беспощадным градом ударило по нему. Что он наделал? ЧТО ОН НАДЕЛАЛ? Кейти – его единственный друг – мертва. И в этом виноват он.

Флинн мчался без оглядки и кричал. Но от себя сколько ни беги – сбежать не получится. Вылетев на улицу, он сел на мотоцикл, ударил по газам и рванул вперед. Но рев мотора не смог заглушить его собственный вой. Что он наделал, что он наделал?! Тогда, в палате, это непростое решение казалось ему правильным. Но когда Кейти умерла, Флинн понял, что не может смириться с последствиями. И пусть он сделал это из сострадания к дорогому человеку – прощения ему нет. Флинн сломал Кейти – так же, как и заколку в виде бабочки, – и уже никогда не сможет отмыть руки от крови. Рана на ладони заживет, а на душе останется навечно.

Он убийца – и это уже никак не исправить.