Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков

Любопытно, однако, что аргументы, доказывающие, скажем, нежизнеспособность Польши или самостоятельность Крыма, с тем же основанием могли бы быть применимы к Польше XVIII в. и к землям проектируемого царства Греческого, тем более что земли Польши должны быть ограничены правилом Благоудобства для России, т. е. упрочением всех промежуточных территорий (многие авторы позднее будут доказывать нежизнеспособность урезанной Польши «в границах польского языка»). Тем более это должно быть применимо к балканским землям Турции. Тем самым вопреки собственным теоретическим положениям Пестель конструирует обширные квазинезависимые («покровительствуемые») «царства-буфера», прикрывающие Россию со стороны Европы и Средиземноморья. В этих рамках он и метит территории, которые должны быть инкорпорированы в Россию для упрочения ее границ. Молдова присоединяется к Бессарабии: естественной границей России становятся Карпаты, район Фокшан и Дунай. Зато на других направлениях должны быть присоединены – весь Кавказ (в т. ч. приморский к северу от основных территорий Турции и Персии, отнятый от этих Империй), «киргизские земли» до Хивы и Бухары (неспособные к независимости, изобилующие ресурсами, а кроме того, они могут быть пущены под Аральский удел, прикрывающий Россию с юга), Монголия («потому что сии места находятся под мнимым владением Китая, ибо обитаемы кочующими никому непокоряющимися народами, а следовательно, для Китая безполезны, между тем как большия бы доставили России выгоды и преимущества для ея торговли, а равно и для устроения флота на Восточном океане»). Кроме того, в России в ее тихоокеанских видах должно принадлежать всё течение Амура («сие приобретение необходимо и потому надобно оное достать непременно»). Итак, если на западе и юго-западе нужна система прикрывающих Россию со стороны Европы – сильных буферов, то на юге в Россию должны быть интегрированы все промежуточные земли, отделяющие ее от крупных азиатских государств. «Вообще можно сказать, что неизчислимы все выгодныя для России последствия от приобретения вышеназванных частей Кавказских Киргизских и Монгольских степей произойти могущих чрез удобность сношений которыя сии приобретения доставят России со всеми почти народами Азии. … Далее же отнюдь пределов не распространять». Отделение от Европы, но вместе с тем выход к платформам Азии, хотя и без их интеграции в Россию. Структурной частью того же проекта оказывается сдвиг столицы в Нижний Новгород, причем доводом становится пребывание столицы в центре страны на водной артерии и сочетание с Макарьевской ярмаркой, которая «соединяет Европу с Азиею в сухопутных торговых отношениях». Новая столица как евроазиатский узел. С этим в согласии – заметки о флотах (Плавнях) и прежде всего о Восточном, предназначенном базироваться в Петропавловске. («Что касается до Восточного Плавня, то оный мог бы быть один из важнейших, ибо Россия посредством сего плавня могла бы иметь первенствующее влияние на всю восточную и южную Азию: предмет, заслуживающий тщательного внимания». В этой связи примечателен фрагмент насчет формирования флотских кадров из вольнонаемных людей – поощрение создания сильного торгового флота.) И здесь в фокусе – выход на Восточную и Южную Азию.

В принципе, мы можем расценивать «Русскую Правду» в интересующем нас отношении как первый последовательно проведенный евразийский (и более широко – евразийско-тихоокеанский) проект России, расценивающий Балканы, Юго-Восточную и Центральную Европу как прикрытие страны, выдвигающейся к азиатским платформам со сдвигом политического центра на Волгу, претендующей на морское влияние в Тихом и Индийском океане и на мощную азиатскую торговлю. Можно было бы тут предположить семейную традицию Пестеля – сына сибирского генерал-губернатора. Однако среди декабристов это случай не единичный. Напомню здесь о деятельности K.P. Рылеева в качестве управляющего делами Российско-Американской компании и своеобразном декабристском «гнезде», сложившемся под крышей этого предприятия.