Морфы: отец и сын (СИ)

— Внимание и чистоту. Вот смотри, вроде бы женщин больше чем мужчин. Так должно было быть, потому что эвакуировали в первую очередь женщин и детей, но никто не ожидал, что большая часть не выживет, не сможет пережить то, что случилось. Это касается фитоморфов. Те же, кто выжил, они утратили свою красоту и теперь больше похожи на пугал, которым впору огороды от ворон охранять. У звероморфов ситуация несколько иная. Там на корабли брали всех, кто успел. Киберморфы то эвакуировались, то вернулись назад. И многие погибли во время этих перемещений. Идём дальше. Процентное соотношение довольно гибкое в ту или иную сторону. В городах, где были лагеря беженцев, там больше женщин и детей. Мужчины ушли вглубь материка, потому что там жизнь — это подобие жизни. Уж лучше здесь жить в неустроенном городе и строить его самостоятельно, чем работать наравне с каторжанами.

— Я была в лагере вместе с братом. Мы оттуда сбежали.

— Идем дальше. В нашем городе много молодых и одиноких мужчин. Много женщин. Но они не могут сойтись, потому что барьером стоят установки, которые нам вдалбливали с детства. Как можно дать имя девчонке, которая на улице бродяжничает и не имеет родных? Как можно взять в жены девицу без приданого у звероморфов? Вроде бы надо включать голову и понимать, что мир изменился и пора думать иначе, но мы не можем это сделать, потому что заветы слишком сильные. Вот раньше, что было со стрекозами? Они бродяжничали, подвергались насилию и побоям. Некоторые города просто не пускали таких в свои границы. Стрекоза — это бродяжка без имени, которая передвигается пешком, с забитым взглядом. Она могла рассчитывать или жить в качестве любовницы или работать на низкооплачиваемой грязной работе.

— И к чему ты это говоришь?

— К тому что мир изменился, но морфы продолжают думать, как думали бы в прошлом. Для них женщина на улице — это в первую очередь стрекоза.

— Ты также думаешь.

— Нет. Я думаю, что из стрекозы может получиться внимательная и симпатичная любовница, к которой захочется приходить вновь и вновь.

— Но ты не задумываешься, что чувствует стрекоза, когда вынуждена по твоему приказу ложиться под клиента, — возразила она.

— Нет, не думаю. Меня это не интересует. Но я никому не приказываю. Девчонки сами выбирают с кем хотели бы покрутить этой ночью. Я никому и ничего не приказываю. Да и не собираюсь.

— Ты часто повышаешь голос.

— Повышаю. Порой иначе нельзя. Но разве я тут кричу и кулаками машу без причины?

— Нет.

— Тогда к чему такие претензии? Я предоставил условия. Соглашаться или нет — это твоё дело.

— Пока я помогаю на кухне и с уборкой, — сказала стрекозочка. На щеках выступил румянец.

— Поэтому ты под этой крышей, — ответил я.

Мы иногда спали. Особенно когда хотелось вспомнить что-то из прошлого или когда было совсем плохое настроение и я не мог себя сдерживать. Стрекоза охлаждала своим видом, как холодная вода. Милая. Скромная и шершавая, как наждачная бумага. Чаще я брал к себе кого-нибудь из кошечек. Тёплые, мягкие и готовые. Чего ещё от жизни надо? Лишь чтоб стрекоза в себя пришла.

Это случилось неожиданно. Как-то заглянула компания: два звероморфа и один фитоморф. Хотели развлечься. Но я сразу сказал, что стрекоз не держу. И тут как раз появилась стрекозочка, которую перехватил фитоморф. Начал ей что-то на ушки петь. В итоге я их так и оставил в гостиной. Она смущалась, что-то отвечала, но волосы начали темнеть на глазах. Из светлой травы они стали превращаться в тёмную зелень. Что говорить, парня это вдохновило. Он начал приходить чуть не каждый день. В итоге он и стал её первым клиентом. Это натолкнуло на мысль, что пора брать стрекоз на ровне с кошечками и не держать их рядом с собой, а всё же выводить в зал на общение.

Так как работы прибавилось, то пришлось нанять людей, которые отвечали бы за охрану. Иногда попадались клиенты, которые хотели большего, чем было позволено. Тогда возникали конфликты, которые приходилось решать с помощью кулаков. Репутация репутацией, но и девчонок я не собирался давать обижать. Это также входило в пункт репутации.

К концу лета пошла какая-то волна свадеб. Трое клиентов забрали к себе кошечек, к которым ходили постоянно. Я не понимал этого. Пусть когда-то стрекозе я и рассказывал, что надо мыслить современными реалиями, но сам в этом сомневался. Не верилось, что из кошечки может получиться хорошая жена. Хотя может их устраивала страстная подруга в кровати? В принципе, сколько морфов, столько и желаний.

К осени появились первые киберморфы. Две женщины пришли сами и предложили свои услуги. Связываться с ними я опасался, но нужно было расширять рынок, так как был спрос. Чем я и занялся. Как ни странно, но они ничем не отличались от стрекоз и кошечек, только звались шестерёнками. Спать я с ними не стал. Да и они не горели желанием, хотя и не исключали такого варианта. Мы были врагами. Раньше были врагами. А теперь? Кем мы были теперь? Коллегами? Работали-то вместе.