Морфы

Не пришлось. Старичок просто взял меня за руку – осторожно, чтобы не сделать больно, и прикрыл глаза. Наверное, у него текли слезы. Я не могу сказать точно, потому что у самой глаза были мокрые.

– Я тебя люблю, Анечка, – прошептал старик прежде, чем мир свернулся – у стариков часто бессонница или поверхностный, часто прерывающийся сон. Об этом я слышала.

Я перенеслась в класс, чувствуя себя двояко: словно украла это признание у Анны Васильевны, и в то же время не желая отдавать его, самое первое признание в любви, которое я слышала.

Кажется, мои щеки всё еще были мокрые, хотя личина спала, едва я выбралась из того сна. Я думала, Картина Георгиевна будет ругать меня за провальную практику, но та снова сумела удивить меня.

– Ольга, молодец, – отрывисто произнесла она. – Немедленно просыпайся и засыпай в локацию колодцев. Тебе нужно передохнуть и успокоиться. Анна Васильевна, вы пойдете в сон Оли завтра.

А я, что я. У меня не было даже сил спорить. Я кивнула, и, избегая сочувственных взглядов одногруппников, проснулась. Не меньше минуты я пялилась в темный потолок прежде, чем снова провалиться в сон. Тот самый, в котором вдалеке шумит лес, а вокруг колодцы, манящие прохладой и звездами.

11 глава

– Не хочу становиться старой, – выпалила я, едва мы с Васькой и Светой встретились, чтобы вместе идти в школу. Точнее, я пришла к Василисе, а Света сидела у неё. Наверное, она живет неподалеку, иначе я просто не понимаю, как она добирается в такую рань. – Старость ужасна.

– И тебе доброе утро, – откликнулась Васька, отчего-то раздраженная, словно ей всю ночь снилось такое же, как мне. И нет, не колодцы, а вот это ощущение старости самой себя.

Она с мрачной решимостью запихивала в сумку доску для рэндзю, и я через силу улыбнулась. Похоже, эта игра должна была настигнуть меня и в реальности.

– О, чего вспомнила! – вдруг заговорила Света. – Мне тут странный сон приснился, будто мы с Олей играли в эту штуку.

– Чудесно, – буркнула Васька, надевая сапоги. – Даже во сне со мной никто не играет, только с кем-то другим.

Наверное, она шутила, но мне стало не по себе, будто я её и впрямь подвела.

– Что с ней? – шепотом спросила я у Светы, когда Васька прямо в сапогах прошла в комнату за забытой там второй обувью.

– Это всё ты со своей старостью! – неожиданно заявила та. – Будто не знаешь, что, пока бабушка у неё была жива, она с ней жила, ходила в другую школу и в никакие походы родители её не брали. Она очень скучает.

– Точно, – пробормотала я, а вернувшаяся Васька избавила меня от необходимости врать дальше. Потому как ничего такого я не знала. Может, Васька скрывала это от меня? Но почему? Это не та информация, которая могла значить что-то особенное. Уж в такой-то я разбиралась отлично – у меня всегда были ушки на макушке, стоило где-то произойти чему-то грандиозному.

Просто удивительно, как каждая новая проблема успешно отвлекает меня от предыдущей! Если так пойдет дальше, то я погрязну под ними и уже никогда не смогу выпутаться. Начать, наверное, стоит с самого простого. Теперь, когда я обнаружила, сколько странного и непонятного происходит вокруг меня, ссора с Жюлем уже не казалась чем-то серьезным. Скорее наоборот, я не была уверена, что понимаю, чего так разозлилась. Но и как теперь вернуться, не могла придумать.

– Ты всё ещё о старости думаешь с таким лицом? – поинтересовалась Васька резким голосом. – Не стоит переживать, несколько десятков лет тебе не о чем волноваться.

– Я и не волнуюсь. Точнее, не об этом, – пояснила я. – Я тут сделала глупость, и думаю, как теперь извиниться.

Васька с отстраненным лицом хмыкнула и отвернулась. И я с досадой поняла, что она приняла это на свой счет. Да что же это такое!

– Извини, если задела тебя, – слова вырвались сами собой. Я даже удивилась. Обычно так непросто просить прощения – просто свихнуться можно. Но тут я не была виновата по-настоящему, по крайней мере, не в этом, и поэтому извинение далось легче.

Васька склонила голову, показывая, что слушает.

– Я не специально, – продолжила я. – Но я еще обидела одного мальчика. Тоже нечаянно, пожалуй. И вот не знаю, как извиниться.

– Никак, – предположила Света. – А что? Мальчишки сами сто раз обидят и не извинятся. И вообще, загордится еще. С ними так нельзя.

С такой точки зрения я не рассматривала. Я вообще сказала «мальчика», потому что не могла же назвать Жюля по имени, нет?

– Мальчики не извиняются, это точно, они странные, – согласилась Васька. – А что за мальчик?

– Да так, – я решила немного схитрить. – Ерунда. Я другое хотела сказать. Мне одна подружка, вы её не знаете, не из нашей школы, комплимент сделала, а я думала, она смеется, обозвала её и сбежала.

Мне пришлось остановится, потому что и Светка, и Васька замерли с открытыми ртами.

– Вот ты чудила, – наконец отмерла Васька. – Это же обычное дело. Или она раньше над тобой смеялась?

Я подумала о Жюле и его мягкой улыбке, и помотала головой.

– Значит, извинись и поблагодари, – почти что приказала Васька, ускоряя шаг. К школе мы добрались практически бегом.