Моргенштерн (сборник)

Купец был в новомодном наряде — очень простом, безо всяких украшений, но довольно изящном на вид. Только на груди сверкала маленькая серебряная блёстка.

— Я бы это и сделал, не будь я так пьян, — Антор скрипнул зубами. — Вы хуже дракона.

— Верю, — Сервин нахально уселся на свободный стул, заложив ногу за ногу. — Ну и помойка! — он брезгливо повёл рукавом, сметая со своего края стола посуду. Тихо звякнула упавшая чаша. — Но не советую пытаться. Вас, конечно, в детстве учили воевать… зато на Диких Островах меня научили драться. Против дерева и железа я, может быть, и не выстоял бы, зато руки у меня крепче.

— Зачем вы пришли Сервин? Вы причина моих бед. Вы подождали, пока я разорюсь, и теперь пришли торжествовать? Что ж, торжествуйте! У меня нет ни медяка. Я даже не могу продать то, что у меня есть… Ах, ну да. Вы хотите всё скупить по дешёвке. Сколько вы мне предложите за этот дворец? Дюжину серебра? О нет, мне этого мало. Отдам всё за дюжину кувшинов розового. Приходите со жрецом, мы оформим сделку. А сейчас, пожалуйста, убирайтесь вон. Меня тянет блевать, а ваш вид этому очень способствует. Я не могу вас убить, вы правы, но запачкать — легко.

— Вы дошли до отчаяния, — заметил купец, — и я вам сочувствую. Но всё же нам нужно поговорить…

— Я хотел с вами поговорить. Тогда, в те дни, когда ещё что-то можно было исправить, — пробормотал Антор. — Я мог бы как-нибудь отозвать эти деньги…

— Не могли бы. Вы сами выписали мне доверенность, опротестовать которую не взялся бы ни один храм, — спокойно объяснил Сервин. — Да вы и сами не пошли бы на такой позор: совершить великодушный поступок и потом отказаться от него. Выкуп дома Сеназы принёс вам славу. Вас теперь называют Антором Великодушным… и вам неоднократно пытались помочь. В том числе и деньгами. Вы никого не принимаете, а напрасно. Все думают, что вы просто не рассчитали своих средств и разорились из-за своей любви к домину Сеназе…

— Я никогда не любил его. Я ему завидовал. Но это правда: я разорился из-за этого вашего проклятого выкупа. Я не имел права дарить деньги никому, — Антор жалобно сморщился, — а вы сделали это от моего имени.

— Да, я это понял по вашему поведению. И долго искал ситуацию, когда я мог бы сделать дар от вашего имени. Дар, от которого вы не смогли бы потом отказаться.

Появился мальчик с кувшинами и с недоумением уставился на незваного гостя.

Сервин поманил к себе служку, взял посудину. Пальцами выдернул деревянную пробку. Понюхал.

— Редкая дрянь, — заключил он, — кислятина, — после чего преспокойно разлил вино по чашам, выбрав наименее грязные.

Антор, не дожидаясь приглашения, схватил двумя руками чашу и сделал несколько жадных глотков. От кислой жижи свело пищевод, зато на душе стало чуть лучше.

— Вы рисковали. Ваш трюк мог не сработать, — Антор сказал это почти спокойно.

— Нет, я был уверен. Я несколько раз делал небольшие траты от вашего имени. И выяснил, что в некоторых случаях вы начинаете испытывать денежные затруднения. Небольшие, да, совсем небольшие. Но они вас беспокоили. Вы этого даже не скрывали.

— Я вам верил, — вздохнул Антор.

— И были совершенно правы, мне можно доверять, да, можно, — Сервин налил себе ещё вина, глотнул. — Брр, какая всё-таки дрянь. Я не желал вам зла, Антор, и когда-нибудь вы в этом убедитесь. Я виноват перед вами, и признаю это. Но я был вынужден сделать то, что я сделал — чтобы спасти наш мир.

— Спасти наш мир? От чего? От моей скромной персоны?

— От разорения, — серьёзно сказал Сервин. — Кстати, если уж на то пошло… покажите мне эту вещь, которая делала для вас деньги. Если, конечно, она не исчезла совсем.

— Вот, — Антор показал на красный кошелёк на столе. — Можете взять себе на память. Раньше, кстати, он сам возвращалась ко мне. Теперь нет. Похоже, он сдох.

— Вот как. — Купец с интересом взял в руки комок грязной ткани, открыл, закрыл. — Ничего особенного. А как он делал золото?

— Не знаю.

— Откуда это у вас?

— Мне кто-то его дал, — в затуманенную вином голову домина чёрной молнией ударила боль. — Не помню… не хочу. — Боль послушно отступила. — Но были условия. Деньги надо было тратить только на себя. Не вкладываться в торговлю, в науку, не давать их другим людям. Подарки дарить было можно.

Купец хитро улыбнулся.