Моря Африки

— Вытащи меня отсюда! — заорала я, пытаясь вытащить ногу, и, самое главное, туфель, который как присоска приклеился ко дну. Когда же присоска наконец поддалась, я катапультировалась обратно в тендер с ногой облепленной илом, пачкая всё внутри чёрной слизью. Карло, согнувшись пополам от смеха, пытался отталкиваться от дна веслом, но оно тоже безнадёжно тонуло.

— Да уж! Хорошо что это самое большое селение. На берег выйти невозможно. Что уж говорить об остальном.

Группа людей на берегу начала подавать нам странные знаки. Показывали жестами подняться выше, вроде как указывали дорогу. Наконец, после некоторых усилий нам удалось подняться ещё на пару метров и тут, словно по волшебству, на дне оказалась земляная тропинка шириной сантиметров двадцать и неожиданно твёрдая.

Подвернув штанины, по крайней мере то, что ещё можно было уберечь, мы спустились в воду и подошли к ожидающим нас, таща за собой тендер.

Это была группа стариков. Женщины, в одеяниях сероватого цвета и мужчины в коротких носках, открывающих худые голени и тонкие щиколотки. И только один молодой среди них, в белой форменной куртке, говорил по-английски — поселковый учитель. По сравнению с остальными он был ниже и, главное, толще. Он это считал преимуществом и сразу проинформировал нас, что он не местный.

— Я приезжий и я государственный служащий!

Старики и учитель проводили нас в центр посёлка, примерно в ста метрах от берега реки.

Серое здание рядом с водой, как нам объяснили, это старая почта. Работала когда здесь были немцы.

— Река была единственной дорогой сообщения с остальной страной и самой надёжной для доставки грузов и почты.

Не то чтобы сейчас ситуация сильно изменилась, только почта теперь не работает.

Староста посёлка ожидал нас сидя перед своей хижиной построенной из глины и веток, как и все остальные хижины обращённые выходами на небольшую площадку утрамбованной земли. Людей вокруг было мало.

— Потому что… — объяснил учитель — все работают на рисовых полях. Вернутся перед самым закатом.

Дети играли в футбол мячом из тряпок завёрнутых в пакет голубого цвета и обвязанных верёвкой. Падая на землю он не подпрыгивал, а когда кто-нибудь из мальчишек отбивал его головой, слышался глухой удар.

Всё время нашего визита староста не переставал шутить и смеяться, обнаружив однако острый ум и сообразительность, благодаря чему мы понимали друг друга лучше чем учителя, несмотря на то, что говорили на разных языках. Мне он напомнил правителя с Сокотры.

Он предложил нам питьё — кокосовые орехи и чёрный мёд. Чтобы добыть его, объяснил он, в лесу находят соты и поджигают их. Забирают то, что осталось, поэтому мёд тёмный, карамелизированный и в нём плавают мёртвые пчёлы. Однако очень вкусный.

У нас на лодке есть пергамент, который при отправлении вручил нам мэр Порто Венере с просьбой собрать на нём подписи мэров в самых удалённых уголках земли. Пока его подписали «мудир» Сокотры и мэр Массавы, вождь племени афар с островов Dahlak и деревенский староста Тulusdoo. И здесь мы попросили подписаться главу посёлка. Учитель тоже захотел поставить свою подпись. Когда я перечитала написанное им, не поверила своим глазам, фамилия учителя была Manzi[5].

Как только поменялось течение, мы отправились назад. Последний участок шли по реке в сопровождении пирог полных мужчин и женщин направляющихся к устью реки.

На берегу, недалеко от лодки, мужчина с мальчиком ловили сетью раков. Они заходили в воду по шею, мальчик у берега, отец, более высокий, подальше в реку и процеживали мутную речную воду растянутой сеткой. Перед закатом они сели в пирогу и услышав наши призывы несмело подошли к лодке.

— Какая красота! — Дно пироги было полно больших разноцветных раков. — Попросим немного.

И начался странный разговор, мужчина говорил только на странном суахили, в то время как Карло пытался отвечать ему по-арабски. В конце концов, чтобы поставить всё на свои места, я протянула рыбаку банкноту в тысячу шиллингов — что то около двух долларов, и так как под рукой не было другой посуды, опустила в пирогу чёрное ведро, лежавшее в кокпите.

Мальчик тут же начал наполнять его раками, не обращая внимания на мои протесты, что это слишком много, и остановился только когда я силой забрала у него ведро.

— Слишком много….asante sana… спасибо.

Но они были растеряны и не верили, что мы больше не хотим.

— Надеюсь мы их не обидели. — Подумала я, глядя им в след, когда они удалялись гребя в сторону дома.

— Не думаю. Просто, возможно, мы дали им больше денег, чем они зарабатывают за неделю ловли.

Ночью на реке казалось, что лодка плывёт. Вода стучала в борта и нос прыгал вверх-вниз на волнах. Иногда бревно, ветка или ещё что-то плывущее по течению ударяло о борт и мы внутри вздрагивали и просыпались. Глубокой ночью, после десятого удара, снялись с якоря и пошли вслепую, следуя вчерашнему маршруту записанному в памяти GPS. Вчера поздно вечером прибыли на Занзибар.

— Лиззи! Я здесь! — Кричит Карло с приближающейся с другой стороны мола пироги гружёной кокосовыми орехами.

— Я привязал тендер к лодке, чтобы его не украли.