Моряк, которого разлюбило море

Всю дорогу он исподтишка наблюдал за Нобору. Сегодня мальчишка весело играл с друзьями, впервые без своего обычного острого, вопрошающе-укоризненного взгляда. Постепенно граница между Нобору и его друзьями — мальчишками размылась, и время от времени Рюдзи путал его с другими, как если бы наблюдал за вьющимися в зимнем оконном свете радужными пылинками. Он и не думал, что ни на кого не похожий одинокий мальчик со странной привычкой подсматривать может быть таким же, как остальные ребята.

Рюдзи подумал, как это здорово, что он выкроил полдня и специально оделся в привычную одежду, чтобы пообщаться с Нобору и его друзьями. Рассуждая как отец, с нравственной и педагогической точек зрения он подумал вот о чем: если судить по журналам и книгам, то сегодняшней поездкой Нобору сознательно протянул ему руку, дал шанс, о каком он и мечтать не мог, — шанс заложить фундамент их общего будущего. Так между приемным родителем и ребенком, изначально чужими друг другу, возникает доброе глубокое доверие, какого не бывает даже среди кровных родственников. В принципе Нобору вполне мог бы родиться у Рюдзи, когда ему было двадцать, так что ничего удивительного.

Сойдя на конечной станции Сугита, мальчишки потянули Рюдзи в сторону горной тропы, и он снова спросил с интересом:

— Эй, а сухой док в горах, что ли?

— Да. В Токио ведь подземка ездит над головой.

— Поддел ты меня.

Рюдзи подкрепил свою реплику мимикой, и мальчишки засмеялись.

Дорога у подножия сланцевой горы вступила в район Канадзава. Они миновали электростанцию, прошли под запутанными изоляционными и электрическими проводами, узорчато рассекающими послеполуденное небо, миновали тоннель Томиока, вскоре справа от них у подножия горы потянулись рельсы экспресса «Кэйхин», а слева раскинулось светлое поле, нарезанное на участки.

— Почти пришли. Осталось подняться по дороге вдоль вон тех участков. Раньше здесь были лагеря американской армии. — В голосе мальчишки незаметно зазвучали повелительные нотки, он пошел вперед.

Участки на склоне были размечены и разграничены каменными оградами, вдоль них пролегла дорога, кое-где возводились дома. В окружении шестерых мальчишек Рюдзи поднимался по горной дороге вдоль участков.

У самой вершины холма тропа внезапно исчезла, потерявшись на лугу. Просто фокус какой-то — кажущаяся снизу такой ровной дорога и правильные квадраты участков вдруг резко пропали в поросшей высокой травой ухабистой почве.

Вокруг было на удивление безлюдно. Только с вершины холма доносилось рычание бульдозера.

От тоннеля Томиока далеко внизу поднимался обычный автомобильный гул. Наполняемое лишь отголосками механических звуков, безлюдное пространство казалось еще более заброшенным.

Повсюду на пожухлом лугу торчали полусгнившие сваи.

Ребята пересекли луг. Усеянная палыми листьями тропинка взбиралась к гребню холма. Справа торчал поросший травой ржавый танк, обнесенный проволочным ограждением, на покосившемся жестяном листе с проржавевшими гвоздями виднелась надпись по-английски. Рюдзи остановился прочесть объявление: «Военный объект Армии Соединенных Штатов. Несанкционированный проход запрещен и карается по закону».

— А что значит «несанкционированный проход»? — спросил мальчишка-лидер.

Рюдзи он почему-то не нравился. Блеск в его глазах подсказывал, что парень явно знает ответ, но зачем-то все равно спрашивает. Однако Рюдзи, нацепив на себя добродушное выражение, ответил:

— Это значит «не разрешенный».

— Да? Теперь это уже не территория американской базы, так что можно делать все, что угодно. Эй! — воскликнул он и, кажется, моментально позабыл о том, к чему еще мгновение назад питал интерес, словно отпустил в небо воздушный шарик. — Вот мы и на вершине.

Там, где тропинка заканчивалась, открывался неожиданный вид.

— Ого! Да вы прекрасное место нашли.

Перед ними раскинулось море Тохоку[39]. Внизу с левой стороны по громадному красноземному склону обрыва ползали бульдозеры, возил землю самосвал. Кажущийся отсюда совсем крошечным, он тем не менее беспрестанно сотрясал окрестности гулом. Еще дальше внизу виднелись залитые солнцем правильные серые крыши заводских корпусов, полигона и авиакомпании и маленькая сосна в центре объездного круга в бетонированном дворе перед офисным зданием.

Рядом высились дома заводских пригородных кварталов. Тусклые солнечные лучи, играя причудливыми полутонами, сгладили неровную линию крыш, выправили тени коньков заводских кровель. Время от времени в дымчатом пейзаже, словно перламутровые ракушки, вспыхивали стекла проходящих автомобилей.

По мере приближения к морю перспектива сжималась, усиливая атмосферу печального запустения. Среди брошенной на берегу ржавой техники медленно поднимал стрелу грузовой кран. Сразу за ним начиналось море, волнорезы слепили белизной, зеленое землечерпальное судно после каждого рывка останавливалось, исторгая черный дым.