Моряки. Очерки из жизни морского офицера 1897-1905 гг.

С рыжим котом из Порт-Саида Яшка свел тесную дружбу, и тот ему доставлял много развлечений. Чего только они ни выделывали: как бешеные носились по палубе, лазали на мачты и залезали в каюты. Во время возни Яшка все старался кота схватить за хвост или вскочить ему на спину. В жаркие дни Яшке ставили ведро с водою, и он с удовольствием в нем купался, а кот наблюдал, но иногда и сам получал непрошеную ванну, когда ведро опрокидывалось расшалившимся приятелем. Несмотря на систематическое приставание Яшки к своему другу, это, несомненно, были большие друзья. Кот каждый день приходил к нему, и часто они мирно спали, один подле другого. Особенно их дружба проявлялась, когда мы, выведенные из терпения, сажали Яшку на веревку, и кот сейчас же являлся его развлекать.

Однажды шла погрузка угля с пришвартовавшегося к борту «Иртыша» германского парохода. Яшка немедленно этим воспользовался и перепрыгнул на него. У немцев были две славные собачки породы «чау-чау», желтые с длинной шерстью, которые всюду бегали вместе. Наш проказник сейчас же заметил и стал изводить: подкрадется то к одной, то к другой, дернет за хвост или просто за шерсть, да и поминай как звали. Собачки лают и носятся по палубе, а Яшка прыгает над ними, шипит и кривляется. Наконец он изловчился и схватил обеих сразу за хвосты и стал тянуть, те же со страху неистово завизжали. Как ни забавно было это зрелище, но капитан пожалел своих собак, и Яшку прогнали с парохода.

Раз обезьянка заметила у одного офицера кошелек, в котором находились золотые монеты. Он привлек внимание Яшки, и тот проследил, куда их прячут, проник в каюту, увидел незапертый ящик стола, схватил кошелек и влез на мачту. В это время вернулся хозяин каюты, заметил открытый ящик, проверил, на месте ли кошелек, и, обнаружив пропажу, быстро выскочил на палубу. Здесь он случайно заметил Яшку и у него в лапах кошелек. Начали обезьяну всеми способами соблазнять слезть и отдать похищенное, но та не обращала на эти усилия никакого внимания и старалась добраться до содержимого. Попробовали пугать: авось с испугу выронит, но она только выше забралась.

Вдруг заметили, что старания Яшки увенчались успехом, и он добрался до золота: вынул одну монету, внимательно осмотрел и засунул за щеку. Затем вынул другую, опять осмотрел и, к ужасу стоящих на палубе, бросил в море. По-видимому, ему очень понравилось, как она, летя, сверкает на солнце. Яшка начал методично, одну за другой, выбрасывать монеты за борт, и только пустой кошелек упал на палубу. Никакие крики, угрозы и бросание палок не помогли, и бедный владелец денег остался без своего капитала. Яшка же, как ни в чем не бывало, прыгал и резвился, но на этот раз слишком рано спустился вниз: его изловили, высекли и посадили на веревку, чего он очень не любил.

Когда мы уже находились в походе, он как-то умудрился залезть в каюту, в которой помещалась аптека. Она находилась в корме, а Яшка обычно имел доступ в каюты, помещающиеся на спардеке, иллюминаторы которых выходили на палубу. Забравшись в аптеку и увлекшись всякими стеклянками и банками, он вдруг заметил входившего фельдшера, со страху выпрыгнул в иллюминатор и оказался за бортом. Корабль был на ходу, шел в составе эскадры – где уж тут поднимать тревогу ради спасения маленькой обезьянки. Да и фельдшер от испуга, что его могут обвинить в умышленном покушении на жизнь Яшки, не сразу рассказал о его гибели. Таким образом нашего друга не стало.

Под конец похода на «Иртыше» зверинец сильно разросся, и огромная грузовая палуба служила обиталищем для всякого рода зверей: быков, коров, козла, кошек, кур, хамелеонов и, конечно, крыс. Все эти пассажиры расположились, где кто и как мог, кроме быков и коров, которым устроили стойла. Некоторые из них редко показывались на верхней палубе, так что мы их совершенно не видели.

Помню, однажды я стоял ночью на вахте во время похода, как вдруг увидел, что в темноте мелькнула тень и какой-то зверь прыгнул на мостик и уставился на меня горящими, как огоньки, глазами. Один момент мне показалось, что я брежу и передо мною сидит пантера или леопард, даже страшно стало. И только когда страшный зверь замяукал и приблизился ко мне, я мог рассмотреть, что это огромных размеров черная кошка, о существовании которой на корабле я никогда не подозревал.

Теперь курс эскадры шел прямо на север, и все ощутимее становилась прохлада. Мы с наслаждением вдыхали свежий воздух после тропической жары, которая всех замучила. Явилась возможность перебраться в каюты и устроиться с большим комфортом, чем на верхней палубе: огромным наслаждением было опять спать на хорошем матраце и работать, сидя в мягком кресле за письменным столом.