Моряки. Очерки из жизни морского офицера 1897‑1905 гг.

В это время наш 1‑й броненосный отряд повернул «последовательно» влево на 8 румбов, и, пройдя немного, «все вдруг» повернули на прежний курс. Должно быть, адмирал принял эту предосторожность, боясь минной атаки. Тогда неприятель быстро увеличил расстояние и опять скрылся из виду, а 1‑й броненосный отряд вступил на свое место.

До 1 ч. 20 мин. дня противник не показывался, и мы оживленно делились впечатлениями о встрече с крейсерами и в то же время напряженно вглядывались в горизонт: не видно ли главных сил японцев. Скоро действительно в тумане стали вырисовываться очертания каких‑то кораблей. Через несколько минут стало ясно, что это японские броненосцы с «Миказой» во главе, на котором адмирал Того держал флаг.

Броненосцев насчитывалось шесть, значит, все налицо, и шли они на пересечение курса эскадры – слева направо. Подойдя ближе к нашим главным силам, повернули на юг, и тогда за ними стали появляться еще силуэты шести кораблей. Не было сомнения, что это броненосные крейсера адмирала Камимуры. Таким образом, японцы выступили против нас со всей своей мощью, и в их боевую линию вошло двенадцать кораблей.

Оглядевшись вокруг, мы заметили, что и с других сторон виднеются дымки и силуэты. Наша эскадра оказалась заключенной в железное кольцо, через которое ей предстояло пробиваться. Транспорты с крейсерами находились позади главных сил, с левой стороны. Хотя это и было довольно далеко от их головы, но все‑таки картина разворачивающегося боя нам представилась ясно, и все внимание сосредоточилось на маневрировании неприятеля. Напряжение обеих вражеских сторон достигло апогея: точно насыщенная до последнего предела грозовая туча ждет, чтобы всей массой от малейшего толчка обрушиться на землю и все затопить. В этой картине было что‑то гипнотизирующее. От нее никто не мог оторваться, и все с замиранием сердца ждали, которая из сторон первая нарушит ужасное молчание. Казалось, что оно длится уже вечность, и странной представлялась медлительность. На самом же деле ожидание продолжалось лишь несколько минут.

В 1 ч. 50 мин. неприятель неожиданно повернул на обратный курс, чтобы с головным кораблем опять оказаться впереди эскадры. Этот маневр казался невыгодным, так как во время маневрирования могли стрелять только корабли, вышедшие на курс. Но, очевидно, у адмирала Того имелись особые соображения. Когда два неприятельских броненосца были на курсе, «Суворов» наконец открыл огонь из больших орудий, а за ним, почти мгновенно, – и все остальные суда нашей боевой линии. Видимо, люди у орудий только и ждали этого момента.

Грохот, блеск и дым выстрелов создавали увлекательное, но жуткое зрелище. Теперь очередь была за врагом, который не заставил себя долго ждать: через каких‑нибудь две минуты, когда на курсе находилось уже четыре корабля, он, не менее энергично, начал отвечать. Гул орудий слился в один сплошной грохот, и обе стороны опоясались огненными лентами вспышек. Бой разгорался. Около «Суворова» и «Осляби» тесным кругом возникали, росли и падали водяные всплески.

По‑видимому, японцы весь огонь сосредоточили по двум нашим флагманским кораблям. Скоро неприятельская линия окончательно выстроилась, и японцы шли параллельным курсом с нашей эскадрой. Все развили наибольшее напряжение – бой был в полном разгаре! Но кто больше страдал, пока не представлялось возможным разобрать.

В 2 ч. 5 мин., пользуясь преимуществом хода, противник стал понемногу обгонять наши силы и склоняться вправо, стремясь охватить голову. Ввиду этого и наши суда медленно склонялись вправо. Увы, в бинокль уже было видно, что на «Суворове» и «Ослябе» возникли пожары, но мы надеялись, что у неприятеля дела обстоят не лучше.

Уклон вправо поставил крейсера с транспортами в необходимость самостоятельно маневрировать, чтобы не оказаться в центре боя. Крейсера вел адмирал Энквист[97], а транспорты следовали за ними, и казалось, что он в нерешительности, что предпринять. Впрочем, неудивительно, так как впереди шел бой, а с других частей горизонта надвигались легкие силы противника, которые пока оставались вдали, наверное, не желая мешать маневрированию своих главных сил. Поэтому было важно держаться поближе к своим, иначе японцы сейчас же напали бы на нас, и адмирал Энквист стал переходить на другую сторону нашей эскадры, стараясь не отрываться от нее.

В 2 ч. 20 мин. у нас на палубе раздался общий крик ужаса, так как увидели, что «Ослябя» стал медленно крениться. Фок‑мачта и труба были сбиты, крен все быстрее увеличивался… Броненосец лег на борт и стал погружаться в море. Кое‑где плавали люди, схватившись за обломки… «Осляби» не стало… Свершилось погребение адмирала Фелькерзама. Склепом на дне морском ему будет флагманский корабль, и с ним, погребенные в братской могиле, оказались многие его соплаватели. К месту катастрофы полным ходом подошел миноносец «Буйный» и начал спасать людей.