Моряки Зелёного Моря

Одна из машин с обозначениями Дома Крови и большим алым кристаллом в кузове вырулила из-за очередного угла и остановилась как вкопанная, чуть не сбитая, а после наверняка последовала за Исследователем.

Ворчун свернул перед закрытыми воротами и поехал по кольцевой.

- Ворота были там! - крикнула Голди. - Ты куда?

- Эти заперты! Ты думаешь, я их сносить буду, что ли!? - рявкнул Ворчун, когда ему пришлось поддать газу, дабы влететь в очередную машину, выехавшую к ним и осыпавшую лёгким пулемётным огнём. Однако машина в последний момент, чтобы не сталкиваться с боевой танковой фурой, свернула и врезалась в гигантского жука, вцепившегося от страха в стену.

Кустарные пули прошлись слегка по лобовому стеклу, оставив небольшие потёртости.

- Будем прорываться там, где прорвался Дом Крови! - скомандовал Кобра.

Под колёса попал ещё один гигантский жук, просто был, а потом его не стало, лишь к кровавому дождю на лобовухе добавилась отвратительная зелёная слизь.

Объехав Жеччедрел по кольцевой, Исследователь подъехал к выходу, где кровь летала в воздухе, словно песок во время бури. Она линиями расползалась по лобовому стеклу и бесконечно кружила.

- Смотрите, на крыше! - крикнула Голди, показывая куда-то, куда Ворчун не видел. - Я отсюда вижу твой пулемёт, Молчун! Эта кахаширка в нас из него стреляет!

Очередь прошлась по Исследователю.

- А! Дьявол! - крикнула Голди, пригнувшись.

Бронированное стекло от попадания вздулось, но не треснуло. Очередь из пулемёта Гурхрама казалась градом, бьющим по обшивке. Ворчун зажал кнопку активного щита и сразу же о него взорвалось несколько гранат.

«Вовремя. Дышим, едем, всё в порядке, уже почти вырвались».

Кто-то спрыгнул с ближайшего здания прямо на машину, попытался уцепиться багром, но сразу же свалился прямо на лобовое, а после и с него отправился под колёса; лихие пули или осколки порвали ему руки.

Однако долго под обстрелом они не находились; рейдерам пришлось отвлечься на дьяволов, что потеряли их из виду, а теперь нашли. Впереди показались грузные машины Дома Крови; над одной из них ярко горели магические символы, а в центре стояла фигура, чей алый шарф развевался на несуществующем ветру, обращаясь в кровавый поток.

Ворчун пересёкся с ней взглядами; фигура была женской, и половина её тела обросла грубой дьявольской кожей и каменными наростами, но в ней оказалось что-то знакомое, особенно в черепе-маске, которым она скрывала своё лицо, и Ворчун чертыхнулся.

“Это что, та ведьма, что пришла ко мне в мастерскую? Вот ведь…”

Он крутанул руль и бортанул машину ведьмы; Голди, не жалея патронов, дала очередь, но ведьма, подняв руку, создала кровавый щит, о который крупные пули стукались, оставляя лишь круглые разводы, как от камешков, падающих в воду.

Снаружи кровавый туман застал всё, но сквозь него пробивалось безжалостное солнце, повисшее в зените.

***

Жеччедрел остался позади вместе со шлейфом поднятого песка. Вся окружающая пустыня казалась практически кровавой; пропитанный мёртвой кровью песок казался неестественным, словно превратился в спокойное море, полное волн, готовых поглотить машину. Картина из кошмарных снов, но облегчающая душу. Кровь в песке вряд ли может навредить, в отличие от рейдера с гранатомётом.

- Вырвались, сэр Кобра?

- Погоди. Рано, Жордан, выть моржом, - хохотнула Голди. - Сейчас в зад прилетит нам, точно пробитыми окажемся.

Но этого не произошло. Окровавленный Исследователь, фырча и плюясь, неутомимым китом грёб от Жеччедрела прочь. Ну его в бездну, этот рейдерский город.

Глава 17 "От грозы жуки трясутся"

Отдых.

Какие бы испытания не принесла жизнь, рано или поздно страдания закончатся. Они могут длиться часами, днями, возможно целыми годами, но отдых придёт. Чем он будет? Сном? Снотворным? Пулей? И сколько придётся спать? Важно ли это, если в конечном итоге всё равно проснёшься?

Но просыпаться будешь потом, а сейчас - тьма. Она мягкая, обволакивающая, успокаивающая и всепоглощающая, и в ней огнём плывёт сознание. Маленький тусклый огонёк, мерцающий в темноте. И темнота движется, показывая всюду огромные чёрные чешуйки, поднимающиеся и опускающие, словно шелестящие волны. Эта змеиная чешуя и формировала собой саму тьму, что продолжала своё движение.

Кобре показалось, что во сне он дёрнулся в сторону. Плотнее сжал веки, чтобы не видеть, но не каждый сон отпускает тех, кто его смотрит.

- Помнишь, как это было тогда? - спросил из темноты шелестящий голос. Голос знакомый и забытый. Забытый настолько, что возможно уже не совпадал с тем, что был в прошлом. - Когда песок для нас был молод, а жизнь бурлила в венах. Наша первая банда, наш первый дьявол, наш первый рой… Твой первый демон.

- Это было очень давно, - ответил Кобра, и его голос лёгким светом блеснул сквозь тьму. Стало видно, насколько близко змея. Её огромный глаз показался в темноте, поблёскивая. - Мне жаль.

В сердце лишь воспоминания о зияющей боли. Он давно смирился с потерей, но всё ещё носил на груди связку тонких и прочных змеиных клыков.