Морями теплыми омытая

— Остановимся на минуту, уважаемые слушатели. Вы называли Михаила Шолохова. Вы ведь слышали о нем раньше, чем о Пастернаке?

— Да, конечно, — соглашается аудитория.

— А кто лучше пишет?

— Шолохов! — кричат студенты.

— А почему же Шолохова не называют кандидатом на получение Нобелевской премии? Как вы думаете — почему?

— Над этим надо подумать! — кричит кто-то.

В аудитории становится шумно, раздаются аплодисменты, слышен смех.

А тем временем во многих местах поднимаются руки желающих сказать, и к трибуне идет новый оратор. Он благодарит за лекции. Но он хочет узнать, почему же всегда надо все связывать с политикой?

— Ах, опять эта идея искусства для искусства, — безнадежно машет рукой руководитель кафедры литературы.

Ответ лектора:

— А как вы сами думаете, желание присудить премию Борису Пастернаку — искусство или политика?

Снова возникает шум, и снова надо стучать карандашом по стакану.

— Представим себе, — продолжает лектор, — что здесь происходит собрание, посвященное освобождению Западного Ириана от колонизаторов. Ведь это исконная территория Индонезии. Народ возмущен тем, что голландцы не уходят оттуда. И вот на таком собрании просит слова поэт и начинает читать про красивое небо, райских птиц и прочее. Как вы к нему отнесетесь? Конечно, нужна и лирика, но нельзя в поэзии жить вне времени и пространства.

— Хорош будет поэт, если, глядя на то, как борется народ, он будет говорить: «Меня политика не интересует. Вы боритесь, а я тем временем полюбуюсь на звезды, на луну, на орхидеи».

Кажется, найден общий язык — в аудитории слышны гул одобрения, аплодисменты.

Студенты шумно выходят на улицу. На какое-то мгновение можно увидеть улыбающиеся глаза, прощальный взмах рукой.

Да, трудно разобраться в этом беспокойном мире. Но разобраться можно и нужно.

И друзья едут, забыв в этот час про футбол, про последний фильм-боевик, и продолжают о чем-то спорить, может быть, о трудном положении богов, которые иногда не знают — кому же надо помочь и кого надо наказать.

А может быть, и про то, какая это удивительная, манящая чем-то к себе страна — Советский Союз.

Бандунг

Из Джакарты вы долго выбираетесь по шумным, забитым до крайности автомашинами, бечаками улицам на магистраль, ведущую за город.

Один за другим остаются позади населенные пункты, каучуковая роща, и машину начинают обступать небольшие горы.

Сейчас они в тумане. Это смягчает очертания, и от этого горы кажутся голубоватыми, особенно привлекательными и спокойными. Где-то по дороге на фоне горного пейзажа вы встретите одинокую пальму.

На полях занятые работой крестьяне. Идет сбор урожая, и люди работают со всем старанием. Соломенные шляпы с огромными полями помогают крестьянам спасаться от зноя.

Издалека видна женщина, неторопливо, размеренным шагом идущая по сухой бровке, среди полей, затопленных водой. Она в красном шарфе, с ребенком на руках и с пищей в узелке. Женщина несет обед хозяину дома, работающему, как и другие, в поле.

Дорога в Бандунг ведет через многие интересные места.

Вот город Богор, который находится невдалеке от Джакарты. Климат здесь прохладнее, чем в Джакарте или в других районах. В праздничные дни город очень оживлен. Посетителей привлекает ботанический сад — краса всей Юго-Восточной Азии. Сад был заложен в 1817 году. Теперь в нем собраны тысячи пород деревьев. Гербарий располагает многими тысячами видов растений.

Кажется странным, стоит неимоверная жара, а В парке вы можете найти такие аллеи, где и в полдень царят сырость и полумрак.

Королевский цветок — орхидея — представлен здесь в таком изобилии, какое, может быть, не снилось ни одной королеве. В многочисленных, хорошо оборудованных оранжереях собрано множество видов орхидей. Здесь царство красоты и изящества, грации и красок нежнейших тонов. Специалисты уверяют, что богорская коллекция — одна из ценнейших в мире.

Шумно у входа в парк в воскресный день. Здесь полно уличных торговцев: у них можно купить дешевые леденцы и воздушные шары для малышей, изделия кустарей из кости, дерева, металла, коллекцию бабочек. Если бы такие рисунки и расцветки, какими обладают бабочки, можно было воспроизвести на тканях!

На улицах неумолчный звон бубенчиков. Ими украшены маленькие, напоминающие пони, лошадки. Запряженная в крытую яванскую двуколку — сидо, лошадка бодро бежит по извилистым улицам.

После гулянья в парке пора подкрепить свои силы. Целая семья — отец, мать, шестеро детей мал мала меньше — расположилась в тени деревьев на зеленой траве. Молодая парочка устроилась на скамейке. Салфеткой служит газета. Вот другая многочисленная семья устроилась около маленького пруда. Папаша уже мирно дремлет, закинув руки за голову, а мамаша хлопотливо кормит малышей.

Люди более состоятельные отправляются в рестораны и кафе.