Морок

Он прижал мои руки к телу, зажав их своими бёдрами, и ухватил пальцами мои соски. Бил по грудям руками, выкручивал сосочки. Боль пронзила тело, и я, запрокинув голову, закричала, пыталась вырваться. Морок терзал груди, а потом резко отпустил. Закинул мои ноги к голове, широко раскинув, и воткнул член во влагалище, не направляя рукой, сделал больно.

Принялся вдалбливаться в меня. Бился, бился, зажимал ноги у подушек. Кровь отступила от ног, и внутри опять всё зажгло от напряжения мышц и неудобной позы. Член входил очень глубоко, раздражая матку, и я получила болезненный тяжелый оргазм, во время которого не смогла ни дышать, ни кричать. Как то схватила вдох, и всё поплыло перед глазами.

— Третий раз, — услышала я как в тумане.

Опять пальцы внутри меня. Теперь только один, я его чувствовала. Палец прошел по верхней стенке влагалища, поёрзал там, помассировал всё внутри. Морок в этот момент ухватил мочку моего уха и прикусил её.

Пару движений пальцем, и я опять улетела. В этот раз я не вернулась. Четвёртый раз должен был стать последним. Но нет.

До хрипа кричала, когда он кусал меня. Обмотал мои запястья платьем и привязал к спинке кровати. Резкая, режущая боль, он стеганул меня ремнём по ягодицам, и я попыталась сжаться, дёргалась бессильно и немощно. Пару тройку раз он ещё попал по попе, потом стеганул по спине. Забрался ко мне сзади, поставил на четвереньки, и, не дав упасть, вошёл в меня со всего маху.

Сколько это продолжалось, я не помнила, потому что меня вырубало из сознания. Я очнулась в душевой кабине. Сидела под холодным потоком воды. Морок возвышался надо мной, опрокинул мне на спину свою ступню.

— Ещё шесть раз, — сказал он мне.

— Я не смогу больше, — разрыдалась, закрыв лицо руками. Всё тело изъедала боль. Лицо, горло, промежность, спина с ягодицами. Соски казались надколотыми.

— Ладно, пожалею тебя. Минет, в попку, и свободна. Или ещё шесть раз?

Не отстанет ведь. Он выполнит, что сказал. Я слабо полезла вверх по его ногам. Длинный толстый член вяло висел. Попал под холодный поток воды и сморщился. Таким он мне нравился больше, не травмоопасный, когда маленький.

Морок выключил воду, а я взяла в рот, поглаживая ладонями член. Орган напрягался, становился больше, вырос, заполнив весь мой рот. Стал проталкиваться в больное горло. Не знаю, сколько раз он в меня воткнулся.

Зверь встал в поддоне на колени и поставил меня раком.

— Расслабься, — сказал он мне, и я почувствовала, как он чем-то натирает моё тугое отверстие.

Куда тут расслабиться. Когда громадная головка натянула мою попку, я беспомощно стала биться руками об плитку стены. Глаза на лоб вылезли от кошмарных страданий.

— Тужься, — командовал ублюдок. — Давай, малыш, впусти меня.

— Пиздец! — закричала я, и на меня навалилась истерика.

Морок остановился. Головка выскользнула из меня, и я облегчённо вздохнула. Не стал, отпустил, кинув в поддоне. Я почувствовала, как на разодранное когтями лицо полились горячие капли спермы. Жлоб.

Зверски, болезненно усмехнулся. Глаза от холодного золотого поменяли цвет, темнели пока не стали казаться чёрными. Двуликая мразь, сумел побороть зверя.

— Ты ещё влюблена в меня, Светик-семицветик? — он выключил воду и оставил меня одну.

Изувеченная, изуродованная, я выползла из душа. Сумела укутаться в махровый белый халат. На четвереньках, я добралась до двери и там, в комнате, села, прислонившись спиной к стене, обхватила слабыми, дрожащими руками свои колени в синяках.

— Свет, ты меня слышишь? — я подняла глаза и увидела Витю. Как давно он здесь? Сколько я сижу? — Пошли, Света, я отвезу тебя.

Он поднял меня на ноги и укрыл черным плащом, накинув на голову широкий капюшон. Чтобы никто не увидел, что сделали с мисс Голденскай этой ночью.

Поддерживал почти навесу, потому что ноги меня не держали. Вынес из каюты в коридор. Мы спустились на лифте, и вышли на палубу. Лайнер уже пришвартовался к пристани. На улице было ранее утро.

Голые ноги почувствовали коврик внутри машины. Витя завёл мотор. На панели написано шесть часов утра. Семь часов насилия.

Выехали в полупустой город. Я откинулась в кресле и бессмысленным взглядом смотрела в окно.

— Зачем? — хрипло спросила я, ощутив резкую боль в горле. — Зачем, он так делает?

Витя занервничал, я даже повернула голову к нему. Он ударил по рулю, в узкую полоску сжались его губы.

— Х*й знает. Он что-то от тебя хочет. Однозначно хочет довести, для какого-то дела. Я бы мог сказать совету клана, что он насилует репродуктивную Дамку, ему не поздоровится от бет. Но боюсь, что его действия могут быть оправданы. Тогда мне пи*дец. Не знаю я! Не знаю, Света. У меня девок насиловали, но чтобы оборотень Дамку! Бл*дь!

Он припарковался у пустого тротуара. Аккуратно подтянул меня к себе.

— Я сейчас раны залижу, шрамов не останется.

Нежно взял моё лицо и стал лизать его. Я закрыла глаза и нервно рассмеялась:

— И спину, и попу и писю мою тоже поцелуй, чтобы не болело.

— Дурочка, — тихо рассмеялся Витя, — мне за такое вылизывание, Морок яйца оторвёт. Личиком обойдешься.