Морок

– За что ж так, Аксиньюшка? Или нужда какая тебя мучает? Голодала? Дети малые?

– Ненавижу просто…

Язык молотил, совершенно не слыша увещеваний самой кухарки. Болтал невесть что, помимо ее воли.

Аксинья рыдала, затягивая петлю на своей толстой шее. Рыдала, забираясь на тяжелый дубовый стол, в который совсем недавно вцепилась, чтобы избежать встречи с сероглазым. Всхлипывала, расправляя передник и приглаживая волосы, стоя на столе, а язык все болтал и болтал, и совсем не то, что хотелось. Ужас от обвинений, которые распространяла она сама на себя, бился, раздирал до крови уши…

– Скорей бы это все кончилось, – подумала Аксинья и шагнула вперед.

***

– Говори же, говори со мной скорее, – горячо шептала королева флейтисту.

– Моя королева, но прежде расскажите мне, почему вы выбили чашку из моих рук?

– Ты смеешь перечить мне? Ты?!

Флейтист опешил. Он знал, что королева капризна, но раньше это никак не относилось и не касалось его лично. В такой же близости прихоти Евтельмины становились попросту опасны.

Флейтист оглянулся, королева, однажды уже пережившая его побег, не стала дожидаться, пока он тронется с места, схватив его за локоть. Длинные крепкие пальцы сильно впились в его руку.

– Послушай, мальчик, не знаю, каким чудом у тебя это получилось, но однажды я рассказала тебе все, что можно и нельзя, то, что не рассказывала никому до этого. Теперь твоя очередь рассказать, что это за чудесный дар у тебя – выпытывать секреты души, и что ты знаешь о том, кого я жду. Если твоя искренность будет хороша и понравится мне, ты останешься жить. Иначе – не сносить тебе головы! Говори!

– Ну, я даже не знаю, с чего начать? С дара или с того, кто вам нужен?..

– Ага-а! – радостно взвизгнула королева. – Ага-а! Значит дар все-таки есть!

Королева потрясала руками, обращаясь то ли к небесам, то ли к изразцам по верху печи, одно было ясно совершенно точно: она ликовала. Флейтист, да и не только он, а и сама королева, впервые наблюдала себя такой.

– Столько лет! Столько лет мучений и поисков! Я знала! Я знала, что это возможно! Столько лет, по всему Краю, а он здесь, под боком, – хохотала Евтельмина.

– Да кто он, моя королева?!

– Кто? Кто – он? Человек, знающий магическое искусство! Имеющий дар! Который может со мной говорить…

– Зачем же он вам?..

– Я, – заговорила королева, понижая голос до шепота. – Я хочу возродить магию в Краю. Да-да-да!

– Но ведь проклятие…

– Я бездетна, мальчик, во всяком случае, детей у меня нет, проклятие меня не страшит, -резко ответила она.

– Моя королева, добрая половина дворца – маги…

– Что? Что ты говоришь?..

– Я говорю, – как будто издеваясь, продолжил флейтист. – Что во дворце магов больше, чем во всем Крае…

– Но почему сейчас? – растерялась королева. – Почему ты говоришь мне это только сейчас?

– Потому что раньше было нельзя…

– Но почему?

– Рогнеда, государыня… Ваша матушка убила ее дочь…

– И что? Но причем здесь я?

– Ваша матушка убила дочь Рогнеды, Рогнеда наказала за это дочь вашей матушки, то есть вас…

– Постой, о какой Рогнеде речь? Может быть, во дворце есть две Рогнеды?..

–Нет, моя королева, та самая Рогнеда, именно та самая ваша нянька, о которой вы так нежно заботились…

Королева как-то резко сникла, взмахнула белыми длинными руками, и осела, как будто птица, подстреленная на взлете.

– Ты можешь идти, мой мальчик. Иди и будь счастлив…

– Как?..

– Иди, иди скорее отсюда, иначе я решу, что ты во всем виноват и велю тебя казнить…

– За что? За что, моя королева? Никуда я не пойду. Казните, пожалуйста, сколько угодно. Собирайте кару на свою душу. Сколько угодно. А если вы остынете и повремените с казнью, я вам кое-что еще расскажу…

– Ну что? Что ты можешь мне рассказать? Ты думаешь, я ничего не понимаю? Почему я такая уродливая, думаешь, я не понимаю? Я только одно не понимаю, если все кругом маги, почему не действует проклятие?..

– Действует, моя королева… Действует… – флейтист кивком головы указал на зеркало.

Королева догадалась, что ее уродство и есть прямое следствие действия магии, и ее бездетность…

– И вот это всё, всё вот это… – зарыдала королева. – Вот всё это и есть действие указа? На мне? Но причем здесь я? Почему?

– Моя королева…

– Нет, скажи! Скажи мне, причем тут я?! Разве я не заботилась об этой мерзкой старухе, как о родной? Разве я виновата в смерти ее дочери?

– Моя королева…

– Нет! Нет! Вон! Все вон!

***

Георгий торопился, путь был неблизким, а его старый приятель куда-то делся. Приходилось все делать самому. Как бы хорошо было, кабы он не боялся лошадей, быстро бы туда-сюда обернулся. Но страх, поселившийся с детства, когда гнедая отца вынесла ему половину челюсти, едва задев копытом, не позволял ему никогда больше чем на расстояние двадцати шагов приближаться к лошади.