Морок над Инсмутом

Обычно добродушное лицо миссис Бирн было сморщено от раздражения.

— Сам явился! Профессор Кэллоуэй! — объявила она. — Требует вас и ничего не хочет слушать.

— Ты ведь не занят, а, Родерик? — прогудел бас Кэллоуэя, и он сам ввалился в мой кабинет. — Уверен, ты сможешь уделить мне несколько дней, три-четыре, не больше.

— Но, Ройбен, — запротестовал я. — Я едва вернулся из Франции. У меня ведь приход, я не могу опять срываться с места. — Тут я почувствовал укол совести, напоминавшей мне, что именно это я и собирался сделать.

— Чепуха! — отрезал мой друг. — Молодой отец Как-Там-Бишь и этот, другой, прекрасно управлялись тут без тебя. Справятся и еще немного.

— Вряд ли это честно по отношению к ним… — начал я опять, но умолк, снова вспомнив о своих недавних намерениях.

— Ладно, я пойду и подожду тебя в «Роллсе», а ты пока собери вещи, — заявил Кэллоуэй, зная, что выиграл главное сражение, и без больших усилий. — одежду бери простую и практичную. Да, и потемнее, покрепче.

Через несколько минут я уже садился в машину Кэллоуэя, бросив саквояж с вещами на заднее сиденье, где уже лежал один сверток.

— Спасибо, Родерик, — сказал Кэллоуэй, одновременно пытаясь выехать на главную дорогу и закурить одну из своих жутких сигарет. — Хорошо, когда рядом есть кто-то, кому можно доверять.

— Куда мы едем?

— О, разве я не говорил? В Нижний Бедхо.

— Что-то случилось на раскопе, — сказал я.

Он кивнул.

— На прошлой неделе мне позвонил тот американский парнишка, Портер. Он больше не на раскопках, и его тревожит то, что там, возможно, происходит. Я попросил его прийти и рассказать мне все лично, а когда он пришел, записал его рассказ на магнитофон. Слушай.

Кэллоуэй вставил аудиокассету в магнитолу автомобиля и нажал кнопку воспроизведения. Из динамиков зазвучал голос Кена Портера, сначала робкий, как будто ему непривычно было говорить на магнитофон, но постепенно набирающий уверенность.

— Примерно через месяц после вашего визита мы смогли войти в могилу, — начал Портер. — Непосвященному такой срок покажется слишком большим, но в археологической работе главное не спешить и работать аккуратно, чтобы не повредить ничего важного. Земля вокруг валуна, закрывавшего проход, слежалась и затвердела, но когда мы все же счистили ее, то обнаружили, что дверь по всему периметру заклеена каким-то составом вроде цемента, который был в отличном состоянии и очень прочный. Было решено проделать для начала небольшое отверстие в этом цементе, дюймов пять-шесть. Сделав это, мы увидели бы, есть ли опасность повредить содержимое могилы. Если бы пространство за дверью оказалось свободным, то мы смогли бы продолжать ее расчистку с большей энергией.

Начав долбить цемент, мы обнаружили, что его слой довольно толстый. Пару дней несколько человек работали посменно, пока наконец отверстие не было готово. Вы были в раскопе и знаете, как там тесно и душно, так что можете себе представить, каково было там работать. Но доктору Уэйту все было нипочем, он почти все время проводил в тоннеле, наблюдая за ходом работы.

Наконец мы решили, что цемент совсем истончился. Все были согласны с тем, что честь последнего прорыва принадлежит доктору Уэйту. Он скромничал, отказывался, но это были его раскопки, только благодаря его настойчивости они и состоялись, и мы его уговорили. В тесный коридор перед входом в усыпальницу набилось столько народу, сколько он мог вместить, остальные окружили курган, и все с нетерпением ждали, когда наступит великий момент.

Уэйт взял резец и молоток и осторожно обстучал края препятствия. Замазка раскрошилась и осыпалась внутрь могилы, с легким стуком упав по ту сторону двери. «Похоже, они не поленились соорудить там каменный пол, — сказал нам доктор Уэйт. — Кто-нибудь, дайте фонарь, я посмотрю». Подняв фонарь вверх и вправо, он приблизил свое лицо к открывшейся щели так плотно, как только мог. Тут послышалось какое-то шипение или дуновение, и Уэйт закричал и упал в обморок. Вокруг тоже раздались вскрики, начиналась легкая паника, наконец кто-то сказал: «Он вдохнул застоявшегося воздуха!»

Но вот что странно, профессор Кэллоуэй, и чего я никак не могу объяснить. Когда все случилось, я стоял слева от доктора Уэйта, прижавшись к двери, и хорошо видел с левой стороны его освещенный фонарем профиль, когда он прижимался к щели. У меня было такое впечатление, как будто что-то вырвалось из той щели и накрыло лицо доктора Уэйта, точно маска. Он закашлялся, как будто вдохнул это в себя, и поперхнулся. Не знаю, что это было и было ли вообще. Но мне показалось, что я видел черную полупрозрачную летучую субстанцию, вроде облачка пыли или паутины. Но когда мы вынесли его наружу, вокруг его носа и рта не было ничего, кроме следов пота и пыли, что вполне естественно. Возможно, это была какая-то оптическая иллюзия; в темноте, в давке, при свете единственного фонаря мне могло показаться что угодно.