Морок над Инсмутом

   —  Сейчас?

   —  Сегодня? В такое время? Вот это уже форменное безумие! Не успеешь оглянуться, как стемнеет, и тогда…

   —  Стемнеет, подумаешь! — перебил он меня. — Да какая разница? Там и так всегда темно, Билл! Надо взять с собой электрические фонари, чем больше, тем лучше. У меня на ферме есть два. А у тебя?

   —  У меня есть хороший мощный фонарь в машине, — сказал я. — И батарейки к нему.

   —  Отлично! И ружья возьми — могут пригодиться. На этот раз мы не на прогулку идем, Билл.

   —  А где ты возьмешь динамит? — спросил я в робкой надежде на то, что, может быть, второпях он упустил этот пункт.

Он улыбнулся — не как раньше, а просто зловеще изогнул губы — и ответил:

   —  Он у меня уже есть. Я запасся им две недели назад, когда нашел камень и в первый раз спустился под него. Мои рабочие используют динамит во время больших ландшафтных работ. Крупные валуны и старые пни проще взрывать, чем тратить время и силы на их выкапывание. Да и дешевле обходится. На ферме довольно динамита, чтобы поднять на воздух половину Хардена!

Я был на стороне Дэвида, и он это знал.

   —  Сейчас, Билл, сейчас! — повторил он. Потом, после минутного молчания, пожал плечами. — Но… если трусишь…

   —  Я же сказал, что пойду, — ответил я ему, — значит, пойду. Не ты один любишь тайны, даже такие ужасные, как эта. Теперь, когда я знаю о существовании этого места, мне не терпится его увидеть. Конечно, страшновато, но…

Он кивнул.

   —  Тогда это твой последний шанс, потому что завтра там не на что будет смотреть, будь уверен!

   9. Спуск в безумие

Не прошло и часа, как мы были готовы. Фонари, ружья, динамит и запальный шнур — все, что нам понадобится — все было у нас в руках. А когда мы шли от дома в Кеттлторпе садовыми тропами к загону без крыши, вокруг нас уже поднимался и наползал туман. Здесь и сейчас я могу признаться, что, если бы в тот миг Дэвид еще раз предложил мне выбор, уйти или остаться, я, может быть, бросил бы его одного.

Но он не предложил, и мы прошли под притолокой с чеканной пластиной, нашли камень, о котором рассказывал Дэвид, и при помощи рычага начали поднимать его с места. Пока мы работали, мой друг показал мне на древний массивный жернов, лежавший поблизости.

— Вот чем припечатал его старина Джейсон Карпентер. И как, по-твоему, могла Джун сдвинуть его в одиночку? Да никогда в жизни! Ей помогли — наверняка помогли — снизу!

В этот миг каменная плита шелохнулась, приподнялась, качнулась и, повинуясь нашей настойчивости, со грохотом съехала набок. Не знаю, чего я ждал, но струя сырого, затхлого воздуха, вырвавшаяся снизу, застала меня врасплох. Она ударила мне в лицо, словно невидимый ядовитый гейзер, и в ней были спрессованы вонь времени и океана, сырости и тьмы и каких-то чуждых существ. Несмотря на неожиданность, я сразу его узнал: тот же гнилостный запашок я впервые почувствовал летом, Дэвид тогда еще наивно называл его «миазмами».

Так, значит, отсюда вставал туманный призрак темных ночей, огромный фантом, составленный из частиц воды и смрада земных внутренностей? Видимо, да, хотя это совершенно не объясняло той формы, которую принимал призрак…

Немного погодя сила воздушной струи и концентрация газов в ней ослабели, из колодца потянул холодный соленый сквозняк. К нему примешивались и другие запахи, но, при всей своей чужеродной мерзости, они уже не казались непереносимыми.

У каждого из нас с плеча свисал наполовину полный походный мешок, и эти мешки заставляли нас клониться набок при ходьбе.

   —  Осторожно! — предупредил меня Дэвид, начиная спуск. — Ступеньки крутые и скользкие, как черти! — И он не преувеличил.

Лестница была узкой, спиральной, она почти перпендикулярно шла вниз, заполняя собой колодец, который имел такой вид, словно его просверлили в местной породе огромным сверлом. Ее ступеньки были узкими, высокими и скользкими от селитры и какой-то влаги, липкой, как пот. Лучи наших фонарей, вспарывая тьму, черную, как ночь, уходили вниз, все дальше и дальше.

Не знаю, на какую глубину мы спустились; стенки каменного горла на всем протяжении были одинаковы, что затрудняло прикидку расстояния. Хотя, помню, кое-где на них были вырезаны буквы, ритуальные по виду. Кое-какие из них явно были римские, но лишь самые новые! Другие, угловатые и грубые, похожие на иероглифы — варварски простые по стилю — наверняка предшествовали вторжению римлян в Британию.

Так мы добрались до дна колодца, где Дэвид ненадолго задержался, чтобы положить несколько шашек динамита в темную нишу. Он стал прилаживать к ним запал и, работая, говорил со мной шепотом, который шепелявым эхо уходил куда-то в глубину и возвращался к нам в качестве замирающих шорохов и шелеста.

   —  Сюда самый длинный шнур. Подожжем его на обратном пути. И еще штук пять таких же, прежде чем дойдем до конца. Надеюсь, этого хватит. Господи, я ведь даже не знаю размеров этого места! Здесь я был и заходил немного дальше, но ты представляешь, каково здесь одному…

Я в самом деле представлял и содрогнулся при одной мысли.