Морока (сборник)

Мистер Бридж – где бы он ни был – в Шокорове, на станции или в международном вагоне поезда, идущего на Москву, – одинаково не мог ничего знать и слышать, так как он не понимал по-русски.

4. Кривой переулок

В расстоянии не более пяти минут ходьбы от вокзала, в Кривом переулке стоит небольшой двухэтажный дом, построенный, может быть, сто лет назад, – так архаически выглядит он, и столь заметны в нем глазу несомненные признаки разрушения: осыпавшаяся штукатурка, обнажившая черные бревна, прокопченные стекла, сквозь которые с успехом можно было бы наблюдать солнечное затмение, если бы солнце заглядывало когда в переулок, и эти стекла местами разбиты, местами заменены почерневшей от дыма фанерой, парадные двери, уже и вовсе не сохранившие стекол, – настежь раскрыты. Этот дом заслуженно пользуется недоброй славой, как убежище лиц, коих профессия не значится ни в одной профессиональной карте, но зато тем более отмечена уголовным кодексом.

Дом этот некогда куплен был фирмой «Братья Бахрушины» и оставлен на попечение дворника, а когда старший из братьев – Петр – выселен был из особняка на Арбате, пришел черед и для этого дома. Петр поселился в нем, познакомился с жильцами, которые называли его по-прежнему «хозяином», и оказывал им, пользуясь некоторыми связями, некоторые услуги в таких делах, которые карались существовавшим тогда законодательством, а затем торговый дом «Братья Бахрушины» возобновил существование в форме единоличного предприятия – специальностью его была покупка и продажа предметов, не помнящих имени прежнего своего владельца.

В тот день, которым мы начинаем рассказ, прилично одетый молодой человек, лицо которого носило явные признаки полумонгольского происхождения, постучался в квартиру «хозяина». В руках у него был небольшой чемодан.

– Кто там? – Послышался лязг открываемой цепочки, и раскрытая наполовину дверь впустила молодого человека в полутемную прихожую.

Не в меру высокий, худощавый и совершенно прямой старик, с выцветшим, как у старого чиновника, лицом неприветливо встретил молодого человека:

– Ты, Иван? Был там?

– Там… – Молодой человек отрицательно качнул головой.

– А что же? Где же ты был?

– Насилу с вокзала выбрался… До вечера проваландался с этой облавой.

– Что? Какая облава?

– Какой-то атаман Скиба. Утек, что ли. Так-то его и найдут! А вот я по пути эту штуку захватил, – добавил он, показывая на чемодан.

– Оставь – завтра зайдешь.

– Деньжонок бы.

Старик вынул засаленный бумажник, долго отсчитывал деньги и, глубоко вздохнув, подал их молодому человеку.

– Маловато.

Снова захлопнулась дверь.

– Ишь, старый черт. Жила. – бормотал Иван, спускаясь с лестницы. – Дальше передней не пустит! «Хозяин»!..

Старик поднял чемодан и, сгибаясь под тяжестью, бережно перетащил его в соседнюю комнату, очень просторную, но с низким закопченным потолком. Железная печка. Стол. На столе – кусок колбасы, хлеб и селедка. От окна отделилась черная тень.

– По делу? Ушли?..

– Свои, – нехотя успокоил старик. – Да тебе лучше бы уйти, Василий.

– Мне? Уйти? Мне? Ты меня гонишь? Чтобы Василий Бахрушин – миллионер! – Василий Бахрушин – единственный наследник торгового дома «Братья Бахрушины», ночевал на бульваре?

Тень приблизилась к старику. Теперь можно было рассмотреть тридцатипятилетнего мужчину, такого же высокого и такого же прямого, как старик, с черной курчавой бородой, делавшей его похожим на легендарного разбойника. Он распахнул рваную солдатскую шинель:

– Мне уйти? В таком виде?

Вид его одежды, действительно, не мог удовлетворить самый неприхотливый вкус: под рваной шинелью – синяя рваная же рубаха, посконные штаны и на ногах какие-то ошметки.

Старик начал быстро ходить из угла в угол.

– Ты понимаешь, я тебе не смогу помочь… И притом, – старик покосился на дверь, – каждую минуту. Я и сегодня жду. До восьми, так и быть, подожди.

Василий обрадовался даже этой ничтожной отсрочке. Он присел к столу и, отламывая огромные куски хлеба, принялся доедать лежавший на столе ужин.

Старик занялся чемоданом. Аккуратно вынимал он вещь за вещью, перетряхивал и откладывал в сторону. Это были: аккуратно сложенный костюм, шляпа, три смены белья, несессер, наконец, портфель.

– Ага! – прошептал старик, нащупывая бумаги, но тотчас же разочарованно сморщился и бросил их на стол.

Василий мельком взглянул на бумаги.

– Джемс Уайт? Старые связи?

Старик продолжал работу.

– Джемс Уайт! Переписываешься с иностранными фирмами? А еще рассказываешь сказки, что тебе плохо живется!

Старик поднял голову, недоумевающе глядя на Василия.

– Это бумажки от Джемс Уайт. Как же – хорошо помню! Наши лондонские корреспонденты. Показывай, что прислали тебе английские друзья.

Старик не понимал, в чем дело.

Василий поднял с пола костюм, сверток белья – и на его лице появилась довольная улыбка.

– Я могу уйти от дорогого дядюшки одетым с иголочки!

Дядя зло покосился:

– Не смеешь! Отдай!

– Отдать! А если за горло?

Старик позеленел от злости.

– Я пошутил, пошутил, мой добрейший дядюшка! Вот что: я покупаю у тебя это добро! Идет?

Выцветшее лицо дяди выразило недоверие.