Морока (сборник)

Многим, а в особенности бабам, стало чудиться: видели словно этого человека у кладбища, будто присел он на могилку Степана Тимофеева и будто плакал, а как подошли – он так и рассыпался снопом огненным. Появлялось и в других местах – то же самое привидение: но оно никогда не допускало ни видеть свое лицо, ни прикоснуться. Лица оно не кажет, так как на лице «знак», а прикоснуться нельзя, потому что «дух», – тела не имеет. Бродит же эта неприкаянная душа потому, что она «дому ищет», – и только требуется ее присыпать землей и перекрестить – как она навеки успокоится.

– Как же иначе? Вот они затем и явились.

Известие о том, что шокоровский барин явился за землей и крестом, тотчас же дошло до совета, ибо и в совете втихомолку поговаривали о том же…

– Нечего болтать, – сказал секретарь волсовета, которого на деревне звали не иначе как Митька. – Это, – говорит, – антирелигиозные предрассудки.

И вызвали в совет главных виновников – сторожей Ефрема и Нефеда.

– Вы чего, такие-сякие, болтаете!

– Мы, – говорят, – ничего такого. Спали и спали всю ночь.

– Вы бы не спали, коли сторожить поставлены. А правда ли, что по дому кто-то ходит?

– Ходят! – в один голос ответили они, – Ходит Степан Тимофеев со сродственниками и стережет.

– Чего же им стеречь, коли ничего не осталось?

– Известно что – клад!

И добавили, что клад тот заклят тройным заклятьем, и может его найти только такой человек, который от всего своего рода отречется, но никто не знает, как отречься, – ибо троекратное даже «отрекаюсь» не имело никакого действия.

Ефрему и Нефеду на это ответили:

– Никаких привидений и покойников быть не может, а если кто и ходит по ночам, то значит недобрые люди, – и приказали сторожам не спать всю ночь, а чтобы страшно не было, дали им по винтовке: как заметят – хватать, а заартачится – пали и больше никаких!

А чтобы дело еще крепче было, секретарь припугнул:

– Я сам приду, посмотрю, как вы сторожите!

Такие-то дела творились в Шокорове.

Но наши герои за ужином и деловым разговором знать не могли об установлении охраны, и мирно улеглись спать, так как ночью им предстояло опасное дело.

8. Кладоискатели

В половине одиннадцатого ночи две тени быстро скользнули по парку, стараясь не шуметь и придерживаясь наиболее темных мест. Впереди шел Иван уверенно, бодро, как будто не ему показывали дорогу, а он вел своего дрожавшего от страха спутника, который время от времени крестился и тихо шептал:

– Свят, свят, свят!

В дальнем углу парка тени остановились.

– Тут, – сказал Кузьма.

– Где?

Они стояли у неглубокой ямы, когда-то служившей колодцем, но ныне осыпавшейся и обросшей травой. Яма была огорожена на всякий случай, чтобы человек ли, скотина ли не сломали себе ноги.

– Лезем, – распорядился Иван.

Кузьма перекрестился и прыгнул в яму.

– Ишь ты, какая мышеловка! Щупай давай… Дерево? Вынимай топор. Доска?

Зажгли спичку: за тонким слоем земли виднелся полугнилой колодезный сруб.

– Наврали!

– Ну, брат. Наврали!..

Полчаса провозились в колодце, пока наконец под одним из бревен не отыскали узкий, только пролезть человеку, проход.

– Видал? Теперь он у нас в руках!

– Не дастся!

– Полезай, полезай. Нечего тут.

Кузьма полез первым. Проход, сначала узкий, все более и более расширялся. Кое-где осыпавшаяся земля перегораживала путь: разгребали руками. Потом проход стал так широк, что можно было встать во весь рост.

– Тутося? – прошептал Кузьма и вдруг дернул Ивана за руку. – Стой. Не шевелись.

Впереди слышался шорох, как будто чьи-то шаги по осыпавшейся мягкой земле.

– Мыши?

– Нишкни.

Опять прислушались: явно шаги. Совсем близко. Кто-то дышит – в тишине подземелья казалось, что дышат рядом – над самым ухом.

– Они. – прошептал Кузьма. И как ни храбрился Иван, это дыхание в таком месте, куда не мог забраться ни один человек, сильно тревожило и его.

– Я тебе говорю: они, – беззвучно шептал Кузьма.

Мелькнул легкий свет – мелькнул и погас. Так же быстро вырисовалась и исчезла смутная человеческая фигура. Кузьма уверял потом, что он слышал глухой подземный голос:

– Кто здесь?

Потом рассказывал он, что при блеске «будто от молоньи» видел он человека в нахлобученной на лицо шляпе, – далее следовало точное описание шокоровского привидения – будто бы это привидение стояло у большого железного ящика, что-то вынимало из ящика и запрятывало в свои широченные карманы.

Но все это рассказывал он на другой день, на самом же деле он видел только темную человеческую фигуру и закричал при виде этой фигуры:

– Свят, свят, свят!

И оба они бросились вон, и побежали, не соблюдая необходимой в таких случаях осторожности.

– Держи их, держи! – слышали сзади глухой подземный голос.

Шокоровские сторожа действительно не заснули в эту ночь и бродили по парку под охраной висевших за плечами винтовок. Слышали они будто бы шум в старом доме и видели будто бы свет в одном из нижних окон – но в дом не вошли.

– Ежели человек, то он как вошел, так и выйдет, а мы его и на воле поймаем, а ежели…

И верно: не прошло получаса, как заслышался треск сухих сучьев и чьи-то быстро мелькающие тени пробежали между деревьями.