Моролинги

Брубер заново изучил оболочку. Долгая проверка означала, что он опасается, не скопировано ли письмо из его почты.

– Это новый метод в журналистике – лазить в чужую почту?

– Корно убит. Это достаточный повод, чтобы интересоваться теми, с кем он вел переписку.

– Разве вы из полиции?

– А разве вы никогда не сталкивались с такой вещью, как журналистское расследование?

Он хлопнул в ладоши.

– Ха, как я мог забыть! Вознагражденье! М-да, каждый зарабатывает, как умеет. И не стыдно вам читать чужие письма?

– Стыдно, а что делать?

– Не читать, очевидно.

– Хорошо, это письмо будет последним. Впрочем, тут и читать-то нечего. Зачем он прислал вам этот кадр?

– Здесь нет никакого секрета. Насколько я помню, Корно готовил игру на какую-то средневековую тему. Вы, вероятно, уже выяснили, что сценарий к «Жизни и смерти Роберта Грина» писал я. Чарльза интересовало, какие ошибки допустил режиссер подбирая костюмы, декорации… Игра такая есть – найдите десять ошибок… Он почему-то решил, что я что-то смыслю в средневековых нарядах. Должны быть еще кадры, но я их, наверное стер.

– Вы ему ответили?

– Да, ответил, что не компетентен.

– Ответного письма не нашли.

– Зачем его сохранять? Разве что как признание автора в том, что он некомпетентен в средневековой истории, хотя писал сценарий на соответствующую историческую тему… Думаю, Корно поступил тактично, стерев то письмо.

– А у вас оно сохранилось?

Брубер возмутился:

– Это похоже на допрос!

– Но вы же хотите слетать к моролингам!

– Я его стер. Теперь довольны? Или есть еще вопросы?

Распечатанный «список тридцати двух» лег перед ним на стол.

– Что это? – спросил он, не прикасаясь к бумаге.

– Этот список нашли в закодированных файлах Чарльза Корно. Половина наименований вам, безусловно, знакома. Как вы полагаете, зачем Корно составил этот список?

– По-моему вы сами способны сделать вывод, – наставительно произнес Брубер. – Сюжетные компьютерные игры требуют сюжета. Корно, вероятно, вел переговоры со всеми этими авторами.

– И с вами?

– Ничего конкретного. Можно сказать, что нет. На большую часть моих произведений права принадлежат не мне.

Похоже, отбился. Я зашел с другой стороны:

– Странно, что в списке нет «Моролингов»…

– Абсолютно ничего странного. Кому принадлежат права на эту книгу написано на второй странице. В данный момент бессмысленно просить переуступить часть прав – ими уже есть кому воспользоваться.

– Откуда вы знаете, что у Корно есть ваша книга? Или хотя бы вторая страница…

Брубер готов был взвыть.

– Должна быть! Он собрал шестнадцать моих опусов, должны быть и «Моролинги». Да и какая вам разница! Ну пусть не со второй страницы он узнал… из моего локуса мог узнать, откуда угодно мог узнать, черт вас побери!

Не слушая его крик, я раздумывал, почему он не вспомнил, что подписал «Моролингов» для Корно. Или он их подписал для кого-то другого, а тот другой передал книгу Корно…

– Вы лично с ним встречались? – спросил я, когда он, наконец, утих.

– Катитесь прочь!

Я послушно встал.

– Постойте, я вспомнил. Корно приходил на презентацию «Моролингов». Я подписал ему книгу. Больше мы не встречались.

Очевидно, он сообразил, откуда я взял книгу с автографом. Я решил дожимать:

– А с Бенедиктом до того памятного семинара?

– Спросите у него!

– Он не летит к моролингам, – напомнил я.

Брубер не мигая смотрел сквозь меня.

– К ним никто не летит, – прохрипел он. – Никто. Прощайте.

– В восемь на стартовой площадке, – сказал я, забирая со стола «список тридцати двух».

Из своего номера я позвонил Дугу предупредить насчет флаера. Он перезвонил без четверти восемь, унылым голосом сообщил, что «всё путем». Его слова я перевел так: флаер к полету готов, излучатели он не навесил, отчего сильно расстроен, поскольку десять тысяч на дороге не валяются.

Затем я позвонил Цансу.

27

Брубер ждал меня на посадочной площадке авиабазы «Ламонтанья», прячась между треугольными кронштейнами. Конструкцией они напоминали контрфорсы, но в противоположность контрфорсам, кронштейны не подпирали стену, а поддерживали крышу, будучи одной стороною прикрепленными к скале, другой – к посадочной площадке. Двери лифтов и лифтовые шахты находились в крайних кронштейнах.

– Пока я вас тут ждал, один неприятный тип три раза спросил, чего мне здесь надо.

Вероятно, он говорил о Дуге или о старшем авиационного звена.

– Все нормально, это были свои.

– А это тоже свой? – он показал мне за спину.

– Я с вами, – сказал подошедший Цанс. – Вас Федр не предупредил?

– Да я, собственно, не против, – любезно ответил Брубер, понимая, что спорить бесполезно. – Господин Ильинский, между нами, кто-нибудь еще придет?

Говорить «нет» было поздно: на площадку выскочил Виттенгер. Не замечая нас, он пробежался взад-вперед, потом плюнул от отчаяния и повернул назад к лифту. Тут он увидел нас.

– Далеко собрались, господа?

– Воздухом подышать, – ответил Цанс.

– Хм, воздухом…Я понимаю, почему вы здесь стоите. Флаер прилетит сюда на автопилоте. Ну что ж, и я подожду вместе с вами. А ты вынь руки из карманов – а то я подумаю, что ты можешь командовать автопилотом прямо из кармана.