Моролинги

– Истинно так, инспектор, – признал я.

Сержанты дебиловато переглянулись.

– Пройдемте в дом, – велел он мне.

Я виновато опустил голову и поплелся к дому, Виттенгер пошел следом.

Дорожка к дому была выложена серыми шершавыми плитами – такие обычно с подогревом. По обе стороны дорожки рос черный вьющийся кустарник, его название, вероятно, сказали на том уроке ботаники, который я пропустил. В конце дорожки кустарник отрывался от земли и обвивал белые четырехгранные колонны, поддерживавшие портик. Высокие окна были забраны витой решеткой, черной, как и кустарник. На стенах между окон я заметил серовато-голубоватый рисунок – неясный, будто бы проступивший сквозь верхний слой белой краски. Входная дверь отличалась от окон отсутствием низкого подоконника. Мы зашли в дом.

– Туда, – инспектор указал на одну из дверей в пустом, светлом холле, где мы очутились миновав что-то вроде тамбура. За дверью оказалась кухня.

– Садитесь, – он пододвинул стул возле кухонного стола. Сам сел напротив, поставил локти на стол, подпер подбородок и посмотрел мне в глаза.

– Если бы вас здесь не было, я бы решил, что дело закончено, – сказал он.

– На носилках был Чарльз Корно?

– Да. И вы к нему ехали.

– Допустим. Допустим, что сейчас меня здесь нет. Тогда, как все произошло?

– А зачем он вам понадобился?– последовал встречный вопрос.

Толком я сам этого не знал. Для первого знакомства было достаточно журналистского удостоверения, лежавшего у меня в кармане. Журнал «Сектор Фаониссимо» – издание научно-популярное, и его вполне могла заинтересовать новая, весьма познавательная игра. И «Виртуальным Играм» лишняя реклама не помешает. Поэтому я был уверен, что Корно меня примет. Вообще-то, журнал «Сектор Фаониссимо» – это только рабочее прикрытие, но именно он дает повод называть наше агентство Редакцией, без кавычек.

– Инспектор, вы же знаете, в чем между нами разница. Мои тайны навсегда останутся моими, а ваши завтра же будут во всех газетах. К чему тогда терять время? – убеждал я его.

Но Виттенгер взялся за комлог.

– Давно я с Шефом не общался. Кстати, как он там?

Он в самом деле стал набирать номер Отдела. С Шефом Виттенгера объединяло одно прошлое расследование, в котором довелось принять участие и мне. Более того, Виттенгер Шефу кое-чем обязан, но вспоминает он об этом все реже и реже.

– Шефа нет на месте, – сказал я и нажал на «отмену».

– Фу, ну что за манеры, – скривился инспектор.

В холле послышалась какая-то возня. Хлопнула входная дверь. Я встал и подошел к окну. Полицейский в штатском выводил из дома скованного наручниками юношу в обтягивающих белых джинсах и ярко-синей куртке мехом наружу. Юноша извивался, стремясь выскользнуть из рук следователя, тот успокаивал арестованного подзатыльниками и тычками в спину.

– У ваших манеры еще хуже, – указал я на удалявшуюся парочку.

Виттенгер привстал и посмотрел в окно.

– Ньютроп, полегче! – сказал он по рации.

– Так ведь он сам… Черт… Стой скотина…, – послышалось в ответ.

Что там у них происходило, не давала разглядеть колонна, увитая черными побегами.

– Значит, это убийство, – заключил я.

– Оно самое, – кивнул инспектор.

– И убийца в ваших руках.

– В руках Ньютропа, – поправил меня инспектор.

– Повезло Ньютропу. Что же все-таки произошло?

– Около часа назад к нам на пульт позвонили из «скорой» и сообщили, что их клиент стал нашим. Мы, конечно же, очень обрадовались, поскольку надо же нам чем-то себя занять и вылетели по этому адресу. В тамбуре между входной дверью и дверью в холл лежал Чарльз Корно. «Скорая» ему уже ничем не могла помочь. Он умер за несколько минут до их прибытия. Вызвал «скорую» Рауль Амирес – это тот молодой человек, которого вы только что видели. Он нашел Корно в тамбуре, тот был без сознания. Амирес вызвал медиков. Медики вызвали нас.

Я возразил:

– Этого мало. Почему вы назвали смерть Чарльза Корно убийством? И почему убийца – Рауль Амирес?

Инспектор запустил пятерню в загривок.

– Смерть была вызвана кровоизлиянием в мозг. Это установили врачи из «скорой». Думаю, наши эксперты придут к такому же выводу. Кровоизлияние произошло вследствие сильного удара цефалошокера. Если правильно нанести удар, то смерть может сойти за естественную, но не в нашем случае. Видимо, в последний момент рука у Амиреса дрогнула и шокер оставил след. Шевелюра у покойного – будь здоров, след шокера едва просматривался. Цефалошокер мы нашли. Разумеется, нет никакой возможности определить, был ли нанесен удар именно этим шокером или каким-либо другим. Но на этом защиту не построишь, сами понимаете.

– Защиту можно построить на том, что убийцей является кто-то другой, – заметил я.

– Это вряд ли. Дом непреступен, как крепость. Внутри находились только жертва и Амирес.

– Кстати, кто такой этот Амирес? Что он вообще тут делал и есть ли у него мотив?

– Отвечаю по порядку. Рауль Амирес – ассистент Чарльза Корно, кодировщик. Над программами они работали вместе. По поводу того, что он тут делал… Вы его видели?

– Толком нет. А что?

– Амирес живет у Корно уже семь месяцев. Улавливаете?

– Кажется да. У них там большая дружба или что-то вроде того.