Мороз

– О, так вы пересеклись на выходе? – Кира сощурилась.

– Да, – опять соврала Дара.

– Ближе к делу. Расскажи свои впечатления о Толимане. Если бы ты решала, то позволила бы ему жить в нашем городе?

– Не знаю. Аркус думает, что Толиман просто был напуган, а так он хороший, – Дара опять начала отбивать ритм ногтями.

– Не стоит ссылаться на авторитетное мнение Аркуса. Скажи, что думаешь.

Почему-то так именно сейчас слова не вязались на языке Дары. Наверное, виновата Кира, изо всех сил притворяющаяся живой, но выходит плохо и пугающе.

– Простите, мне тяжело говорить так сразу.

– Понимаю, – Кира убрала из голоса человеческие нотки, вернувшись к привычному электронному звучанию, и отключила мимику. Она вновь стала бесчувственной машиной, какой ее знала Дара.

– Ответьте, что вы чувствовали, когда увидели Толимана впервые?

– Я испугалась. Почуй он опасность, застрелил бы на месте, – говорить вдруг стало куда легче. Дара расслабилась и откинула голову на мягкий подголовник.

– Только это ему помешало?

– Я соврала, что идет подкрепление и ИМК. На самом деле верхние секторы были заглушены. Экстренный сигнал послали уже после. Если вам интересно, то я бы не стала давать ему гражданство.

– Благодарю. Я получила от вас необходимую информацию. Можете идти.

***

Нежными толчками приклада Толимана довели до обшарпанного кабинета – ноги еще дрожали при ходьбе, перед глазами стоял туман – а во рту неприятная сухость. Его усадили на кресло. Кисти рук как назло склеены магнитными наручниками, и до швов на животе было не дотянуться, хотя чесалось ужасно.

Толиман положил отяжелевшие руки на колени. После операции он едва успел заснуть, как двое в военной форме подняли и повели на допрос.

"Хоть бы воды в медблоке дали! Какого черта Кире проводить тест на гражданство, если гражданин помрет на середине допроса? – возмущался про себя Толиман, – Подготовиться не успел, но плевать, не впервой".

– Кандидат в граждане Иркутска номер один "а", назовите свое имя, – в наигранно-электронном голосе робота, Толиман легко различил вполне человеческие нотки прохлады и недоверия.

– Ты ведь Кира? Я думал, ты все про меня разузнала, – язык плохо слушался, из-за чего Толиман говорил медленно. – Ты же умна.

– Кандидат в граждане, просьба обращаться к роботу-управляющему в уважительной форме "Вы", – отчеканила Кира. – В Иркутске, как и в Нью-Дзине, действуют три догмата выживания человечества. Первый – робот-управляющий делает все для выживания человечества. Второй догмат: робот-управляющий делает все для защиты себя, Ядра города и всех граждан; робот-управляющий вправе применить силу и даже казнить, если потребуется. Догмат третий: приказы робота-управляющего, отданные исходя из первого закона, обязательны к исполнению, – бесстрастно напомнила Кира.

В глазах у Толимана зарябило, и он откинул голову на высокую спинку кресла. Воздуха катастрофически не хватало, он быстро дышал, предчувствуя скорый обморок.

– Скажи, я сильно мешаю защищать город? – спросил он, отгоняя манящий сон.

– Кандидат в граждане, просьба обращаться к роботу-управляющему в уважительной форме "Вы".

– Меня только от смерти спасли, а ты вопросами достаешь! Дай отдохнуть! – раздражение придало сил. Толиман через боль выпрямился в кресле и посмотрел Кире в глаза. – Ответь на вопрос, робот-управляющий.

– Канди… – начала Кира по-новой.

– Я вас понял, простите.

– Вот и славно, – Кира вдруг заговорила приятным женским голосом и даже мило улыбнулась. – А теперь, Толиман, скажи…

Кандидат в граждане прижал указательный палец к губам, и Кира замолчала.

– Передо мной здесь кто-то был.

– Что прости? – робот наклонил голову и хитро посмотрел на Толимана, длинные полимерные волосы упали на плечи.

– Кресло. Оно еще теплое, а на пыльном столе следы от кружки.

Кира молчала.

– Воды дайте, Управляющая, а то я помираю.

– Прости, что сразу не предложила, – магниты в замках на спине Киры разомкнулись, отсоединив ее на время от Ядра Иркутска.

"Наконец груда технологий перестала спорить!" – возрадовался Толиман. Через пару секунд магнитные наручники ослабли, а его озябшие руки сжимали большую кружку с мультивитаминным зеленым чаем. Толиман сделал жадный глоток; несколько пролитых капель зелеными пятнами впитались в белую бесформенную одежду, выданную в медблоке.

– Горячо, – только и сказал он.

– Простите меня, – Кира рассыпалась ложными любезностями, которые Толиман не слушал.

Он жадно пил горячий чай, отрываясь губами от кружки только, когда от жара становилось больно – жажда была сильнее. Во вкусе он почувствовал необычную сладковато-терпкую нотку, которую хотелось смаковать.

– Умеют же у вас делать подсластители! – Толиман начинал радоваться своему новому дому.

Последний глоток, и пустая кружка поставлена на стол. Довольный, Толиман посмотрел на Киру – она будто отдалялась от него. Вроде, сидит с другого конца стола – пара метров, а так далеко, будто между ними километры снежных дюн. Мягкой вдруг стала обивка кресла, и Толиман испугался утонуть в ней. А краски вокруг приобрели насыщенность, какой в жизни не бывает.