Мороженое со вкусом чили (СИ)

— Когда-то ты обещал не делать мне больно. Но не сдержал этого обещания. Так, как я могу тебе верить?

— Ты бежишь, Соня. Убегаешь от трудностей. Я понимаю, тебе страшно, но…

— Нет, Громов. Это ты создал трудности, и своей замкнутостью поставил, между нами, стену. Чтобы я не спрашивала, ты либо молчишь, либо говоришь мне потом. Намекаешь на какие-то секреты, что-то обсуждаешь с другими по телефону, после чего становишься неуправляемым, узнаешь странными способами любую информацию. Всегда пытаешься помочь другим. Но почему же ты не можешь помочь себе сам и открыться? Дай мне знать, когда у тебя наступит это время, Макс. Я не хочу снова испытать того давления, от которого недавно сбежала. Мне всегда было сложно сходиться с людьми, но ты так искусно показывал мне свою симпатию, давал мне искру заново поверить в себя, что я не какое-то пустое место в этом мире. Мы сделали это, — указала на пленку, где заживала татуировка. — Потом я позволила тебе самое откровенное с моими то страхами, но что-то между нами сломалось. Думаю, нам лучше побыть раздельно, пока ты сам не определишься чего ты хочешь….

Отойдя от него со слезами на глазах, я повернулась обратно и удалилась прочь из Университета. Прочь от всего. К той, кто всегда был рядом. К Вике. Единственной подруге, которая никогда меня не обманывала.

***

Около получаса я не отпускала ее из объятий. Плакала ей в плечо и говорила, как она меня напугала. Покровская гладила меня по волосам слабой рукой и слабо улыбалась над моими приливами чувств.

— Ну, перестань. Я жива и все хорошо, — проворчала Вика и отлепила меня от себя.

— Вик, кто это сделал с тобой? — вытирая нос рукавом кофты подняла заплаканные глаза.

— Я не помню, — хмуро ответила, напрягая лоб.

— Совсем?

— Ага. Последнее, что у меня есть, как я вам показывала кадр танца.

— Кстати, об этом, — вздрогнула от постороннего голоса в плате.

— Покровская? — запыхавшийся и встревоженный Игорь, смущенно чесал затылок, держа в руках букет цветов.

— Фролов? — удивленно выгнув бровь, Вика оглядела его с головы до ног и перевела вопросительный взгляд на меня.

Я осеклась и сделала вид, что тут совершенно не при чем.

— Пойду схожу за напитками, ладно? Вам стоит поговорить.

Встав с кровати, прошла мимо Фролова, остановившись рядом на секунду. Мы переглянулись. В его взгляде что-то промелькнуло, будто он понял, что у меня что-то случилось. Я быстро ретировалась в общий коридор больницы. Ожидая конца их разговора, подошла к постовой медсестре и узнала о самочувствии Вики. Та, сообщила мне, что провалы в памяти частое явление и что она вернется, когда придет время. Я присела на кожаный диванчик. Напротив сел дедушка и дрожащими руками доставал из пакета детские рисунки. Мельком оглядев, вернулась к изучению пейзажа за окном. Грозовые тучи нависали над городом. Темно-серые, почти черные. Где-то мелькнула молния и по улице прошелся гром. Огромные капли застучали по подоконнику с той стороны и оставляли свои слезы на стекле. Моя душа тоже плакала. Я настолько утонула в отношениях с Громовым и в нем самом, что потеряла голову. У меня ничего не осталось. Ни дома, ни семьи. Дальше мне придется идти медленными шагами самой. Найти квартиру и вернуться на учебу. Отдать все подарки, что сделал Макс и не оставлять никаких упоминаний о нем. Попытаться его забыть. Невероятно тяжело, это не обращать внимания на него в Университете. Скорее всего, Покровская, будет общаться с ним как ни в чем небывало. И мне придется смириться. Резкий звук стукнувшей двери о стену заставил развернуться и удивленно посмотреть. Разгневанный Фролов вышел из палаты и двинулся к выходу, запихнув руки в джинсы. Я встала с дивана и подойдя, заглянула в палату.

— Козел! — Вика с гневом стукнула по кровати кулаком и скрестила руки на груди, недовольно кусая губы.

— Что случилось? — присела к ней на край больничной койки. — Чего он так выбежал?

— Он решил отчитать меня, будто имеет на это право! — возмутилась она, размахивая руками.

— Он просто испугался, как и я. Ты бы себя видела. Мы не знали, то делать, — сама не верила в то защищаю его, хотя недавно заподозрила в избиении. — Фролов первым побежал в магазин за водой, когда тебе стало плохо. И в больнице часто навещал…

— С чего бы? Мы не друзья и не пара.

— И? Обязательно нужно быть в каком-либо статусе, чтобы позаботиться о человеке? — нахмурилась.

— Чего ты его защищаешь? Он надменный придурок, Соня! Только что Фролов решил высказать мне какая я глупая идиотка, раз впустила в дом того, кто меня избил. Я же ему пыталась объяснить, что ничего не помню и не ему меня судить. — Процедила сквозь зубы, она поморщилась от боли и повернулась на бок.

— Думаю вы еще успеете все обсудить, — махнула рукой, понимая, что она сейчас на взводе и злится на весь мир.

— Нам нечего обсуждать. И давай больше не затрагивать эту тему. А ты чего печальная?

— Устала. Ах, да, прости. Вещи я оставила на стуле, как ты и просила. Настолько была рада тебя видеть, что вылетело из головы, — хрипло рассмеялась, меняя тему разговора.