Мороженое в вафельных стаканчиках

Может быть, не все знают, как это — готовить охоту. Ну что же, люди вы молодые и неопытные, к тому же, наверное, и не бывали в наших лесах, не солили пеньки, не ставили капканы. А кто ставил, тот знает, чего там. Так вот, они готовили охоту для губернатора и взяли нас к себе ночевать.

— На меня егеря плохо действуют, — сказала я НЧ, — я их боюсь.

Но он только посмеялся в ответ и пошел есть медвежий суп. Я все сильнее думала, что мы подеремся, если не на глазах у всех егерей, так дома. Водитель спал. НЧ ел. Егеря рассказывали про свою жизнь. Выходило, что видят они только животных, лес и иногда губернатора. А женщин, например, не видят. Вот и про меня спросили, кто я такая? Я сказала, что человек, мало ли.

Вроде поверили. Всю ночь они с НЧ говорили о медведях, тайге, кисточках на ушах рыси. Водили его смотреть на реку, щелкали по носу, колотили по печени. Но меня не тронули. А утром мы пошли искать Аллу Борисовну, а потом вовсе уехали домой. Если вам интересно, то никого там не было, а нас чуть не поймали охранники губернатора. Но об этом я не люблю вспоминать. А НЧ вообще делает вид, что ничего такого не происходило. Самое интересное, где в это время была сама Алла Борисовна, если в лесу ее не было?

Цирк

Еще было такое — забрались мы как-то с Некоторым Человеком (буду его НЧ называть, а то очень длинно) в цирк, когда там не было никого из уважаемых зрителей. Вообще в цирке, скажу откровенно, всех зрителей уважают не могу как. А тут вот не было их никого. Только артисты, звери и уборщицы. А у контролеров-тетушек, которые без билета не пускают, был выходной. Раньше работали они каждый день, и в будни, и всегда, но потом профсоюз выбил им выходной день. Поэтому в цирке в понедельник нету представлений. Артисты, лошади и слоны буквально рвутся, хотят выступать, но билеты на входе некому проверять, вот и нет представлений. А мы — зрители — мучайся, уважаемые. Я бы, например, каждый день ходила в цирк, но вот не получается. Поэтому я так контролеров не люблю, в цирк не хожу даже в обычные дни, чтобы их только не видеть. Вот это все я НЧ рассказала, а он и говорит:

— Ты не права. Надо пойти в цирк.

Так мы и оказались там, в понедельник, хорошо, что пошли в цирк проверять, не стали по пустякам ссориться.

Итак, был светлый и хороший день понедельник, можно бы сказать, что чистый, так нет, нечистым он был. Все почему. Что-то отдавало, как-то все что-то было не то, не знаю даже, как выразить-то это все. Чем-то припахивало, что ли. НЧ сказал, что в цирке всегда так, но я ему не больно-то поверила, потому что с НЧ нельзя терять бдительности, он много может лишнего наговорить, наврать или даже обидеть, до слез бывает, даже побить может, но он все равно хороший Ч.

Мы с ним забрались на самый верх зрительного зала, если это можно назвать залом, а то круглое все это, типа амфитеатра. Вот туда мы забрались, но долго тут рассказывать и неинтересно. Поэтому мы на этом не остановились, а полезли дальше, к куполу. И такие у нас дела твориться начали, что просто голова закружилась. Это, Некоторый Человек, сказал, от высоты. А я опять не поверила, тогда он начал меня пихать локтями, локотками пихает и пихает, ни разу мне будто не больно. Но я ему сказала одно слово, которое на него подействовало, и он успокоился даже и помогать мне стал. Чтобы я не свалилась, потому что мы были уже высоко над уровнем арены. Под куполом уже, но не под самым, не на самой серединке, а немного сбоку, оставалось еще до него, до центра, расстояние. И тут случилось что-то такое нехорошее, что и вспоминать не хочется, но надо всегда иметь мужество признавать свои падения, уже когда-то задолго до этого мне так говорил НЧ, потому вспомню и этот момент безрадостный. Тут вошла контролерша в зал, то есть на арену цирка, на такую круглую. У нее был выходной, но что-то захотелось ей проветриться, подышать запахом арены, понюхать пыль закулисья. И она приперлась, несмотря на такое грубое слово. И сразу же начала не то что кричать на нас, она просто подняла громкий хай, опять же несмотря на то, что слово «хай» очень грубо на наш с НЧ и на любой вкус.

И тут стали мы падать, потому что ну невозможно же держаться под куполом, хоть и не под самой серединой, но все же, когда на тебя вот так громко кричат, трудно удержаться на высоте. В такой момент остается только вниз. Так мы и поступили.

Но низко не упали, потому что подали друг другу руки помощи, а также немедленно позвали на помощь. Она пришла к нам не сразу, но все же вовремя, когда мы были в метре от земли. Как будто чьи-то руки подхватили нас и поставили на землю. Твердой рукой. Так мы на ней стояли и плакали, обнявшись. И никакая контролерша не могла сдвинуть нас с нашего места, никто, никто. Правда, НЧ так крепко обнимал меня, что я начала задыхаться. Пришлось пихнуть его кулаком в живот, а до зубов я не дотянулась, до его крепких зубов. Он не остался в долгу, как можно догадаться. В результате мы оба оказались в больнице, правда, в разных палатах.

— Что с ними? — спросил врач скорой медицинской помощи у контролерши.