Морозко или тот ещё подарочек

─ Что? Прокатила тебя Настенька? ─ раздалось ехидное за спиной, а я так глубоко ушёл в себя, что не понял, когда ко мне успело подкрасться это животное.

─ Завались, понял? А вообще лучше уйди… Вот не до тебя сейчас!

Но Обжора никуда не собирался уходить. Он с привычным прищуром оглядывал меня, хорошо зная, что творится на душе, а я хотел сквозь землю провалиться от этого взгляда.

─ Что мне сделать? Что мне нужно сделать ещё, чтобы она просто пошла со мной? ─ сам не ожидая, что произнесу это вслух, спросил я, хватаясь за голову.

─ Подснежник ей принеси, ─ хохотнул зверь.

─ Уже. Только она об этом не знает.

Тут-то олень и почуял неладное. Сделал пару шагов, застыл, помотал рогатой башкой, а потом приблизился вплотную.

─ Дарушка, на меня посмотри! ─ я поднял глаза, и он прочитал всё, что там было написано. ─ Ну твою ж, а… Зачем? Зачем ты это сделал опять? Зачем опять человеку навредил? Только ведь вернулся…

А я вообще ни разу не сожалел. Когда я сквозь боль и ледяной ветер переместился к этому уроду через снежные тропы и сделал то, что сделал, совесть меня совсем не мучала. Не мог я слышать, как Настя отзывалась о своём женихе — меня её болью ранило так, как не смогло бы ни одно оружие, а вот знать, что к ней он больше не прикоснётся, было приятно. Трупы и хороши тем, что никому не причиняют вреда.

─ Это было её искренним желанием, ─ прозвучало вместо оправданий. ─ Ты же знаешь, чем больше я исполню, тем быстрее ко мне вернётся вся сила.

При упоминании магии моя тёмная часть шевельнулась внутри, навострив уши, и по коже пробежал мороз. Костяшки пальцев, которыми я до этого колошматил деревья, вдруг пронзило болью, и я с удивлением разглядел на них кровь, которая только начала подсыхать. Это как?

─ Так, ладно… Это же хороший знак? ─ бормотал тем временем Обжора, мельтеша передо мной. ─ Конечно, хороший! Но вот ты всё равно какой-то не такой. ─ Тут его взгляд зацепился за мои руки, и олень разразился такими звуками, какие точно не способен был издавать. ─ Это что же получается, Дарушка? Настенька и правда…

─ Сам не знаю!

Чтобы это ни было, оно очень не понравилось моей чудовищной половине, и в голову будто ледяной глыбой прилетело. Я взвыл от нестерпимой боли, падая на колени и загребая снег отросшими когтями, но это было не так как в самый первый раз — меня словно дикий зверь пытался разорвать надвое, а воспоминания обо всём свершённом одно за другим замолотили, будто град по крыше.

«Она никогда не примет тебя монстром! ─ надрывались от хохота где-то в глубине кипящих мозгов. ─ А тебе никогда не вернуть своё сердце!»

И эти слова породили что-то злое, что-то настолько ненормальное и мрачное, что моя стылая кровь вдруг побежала по венам снова, как это было давным-давно, и грудину мучительно сдавило.

─ Дар? ─ осторожно позвал Обжора. ─ Ты как?

─ Всё равно моей будет! ─ вырвалось изо рта вместе с облаком пара и новым рыком, заставившим воздух задрожать.

И стало уже всё равно, как я добьюсь взаимности этой девчонки.

У неё больше нет выбора.

***

Настя

Ночь я спала из рук вон плохо, то и дело прокручивая в мыслях всё, что случилось. А случилось слишком много всего за короткий промежуток времени, чтобы так просто об этом забыть и сделать вид, что мне всё приснилось.

Разве такое можно просто выбросить из головы?

Я так долго ворочалась в постели, пытаясь понять, что всё это было, и как жить дальше, но в итоге только заработала жуткую мигрень. Пришлось лечиться излюбленным дедовским методом, который помогал безотказно — глотнуть немного самогона с мёдом и снова попытаться уснуть, что я и попыталась провернуть снова, почти проваливаясь в глубокий уютный колодец… Вот только вместо сна алкоголь вызвал стойкие галлюцинации, едва я сомкнула веки.

Мне почудилось, будто Дар находился в спальне, окружённый лёгкой дымкой. Он сидел в кресле и смотрел своим подчиняющим взглядом, почему-то светящимся серебром, а у меня даже сил не было на возмущения — я не могла перестать смотреть на него, и не понимала, почему даже сквозь дрёму вижу его. Мужчина же чувствовал себя, как дома, усевшись с широко расставленными ногами, но если я сразу не обратила внимания на то, что он делал в полутьме, то стоило чуть приглядеться, и в лицо ударила горячая волна. В лицо и гораздо ниже.

─ Нравится то, что видишь? ─ коснулось ушей хриплое, надсадное какое-то, а я осознала, что совсем уже поехала, если мне снится, как в моей спальне сидит этот бесноватый и трогает свой член, не сводя с меня глаз, и будто заставляя прирасти к месту.

Я промолчала — лишь с необъяснимым горячим чувством продолжала смотреть на то, как крепкий кулак скользит вверх-вниз по не менее крепкому стволу, уже истекающему смазкой. Эти движения отдавались где-то внутри острым желанием самой подойти и потрогать его, самой снова ощутить, насколько он твёрдый, а между ног опять сладко задёргало.

─ Приласкай себя, Настенька, ─ сказал он, и тембр его голоса подействовал гипнотически. ─ Я хочу увидеть это.