Морозов. Книга 6 [СИ]

Я же направился к Ленькам, чтобы определиться с ними и понять, как поступить дальше. Вместо четырех парней в траве лежал ворох веток, обглоданных костей, тряпья и клочков меха. Неожиданно куча зашевелилась, и я приготовился к нападению, замахнувшись косой. Но из мусора показалась человеческая бледная ладонь, а потом и вся рука. Вскоре наружу выбрался Лысый Ленька и на четвереньках пополз куда-то прочь.

— Стоять, — приказал я и парень тотчас обернулся.

На изможденном лице глаза его казались огромными, но все же были человеческими.

— Милсдарь… — прохрипел проводник и неожиданно резво бросился ко мне.

От удара косы его отделяло пара мгновений. Но чутье подсказало мне, что убивать бедолагу не стоит. Тот обхватил мою ногу и тонко взвыл.

— Избавитель, защитник… век вам не забуду и молиться за вас стану еженощно.

Он принялся целовать мой ботинок, чего я уже стерпеть не мог. Ухватил парня за ворот куртки и оттянул от ноги.

— Хватит, — потребовал я, да только все было бесполезно.

Парень продолжал бормотать что-то бессвязное. К нам подошел Иван и с отвращением пнул мусор, чтобы убедиться — внутри не осталось ничего живого.

— Что это?

— Наши проводники. Точнее, трое из них, — пояснил я. — А этот вроде как единственный из них, кто человек.

— Уверен? — с сомнением протянул ведьмак. — Вид у него блаженный. Может, во избежание проблем все же пришибить его. Ну так, для профилактики.

— Не вздумай, — я покачал головой. — Сдается мне, что это единственный, кто может вывести нас из Лукоморья.

— Милсдарь, — продолжил Ленька, растирая себя тонкими пальцами. — Я ж почитай год как к ентим выродкам привязан был. Уже и сам стал забывать, кто я есть и…

Он настороженно уставился на кучу мусора и вдруг кинулся к нему, чтобы начать разгребать его словно собака.

— Что происходит? — к нам подошел Шереметьев и скривился.

Меж тем Ленька нашел что-то и с торжеством заклекотал. Но тут же сплюнул и выговорил человеческим языком.

— Это мое, — он продемонстрировал веревочку, на которой висел камень с отверстием посередине. — Длинный забрал и не отдавал.

Затем парень сорвал с груди фигурку, которую называл амулетом и надел на шею найденную безделицу.

— Мое настоящее, — повторил он и бережно погладил камень.

— Расскажи, что произошло с твоими товарищами?

— Нас было четверо, — Ленька покосился на неподвижные ветки и кости. — В один из дней Щербатый исчез. Мы искали его и нашли только на обратном пути заполошного какого-то. Но забрали с собой. Он все время что-то блеял, а когда вышли из леса и вовсе заплакал. Как дитенок.

Мы переглянулись, но прерывать рассказ не решились.

— Дома он ничего не ел, а только смотрел на все, словно не понимал, где оказался. В первый же день, чуть в печь не залез. Мамка его ко мне привела и велела присмотреть. Потому как дома у нее дети стали кричать. Он успокоился и через несколько дней стал совсем как раньше. Только попросился в пустой дом переехать. Староста не возражал. Потом Рыжий также пропал.

— И все повторилось? — догадался я.

— Да, милсдарь. Вот только его сразу к себе Щербатый увел. Длинный через неделю исчез, и те двое даже не удивились. Я тогда решил уйти из проводников. Да только не смог… — парень обхватил голову и принялся раскачиваться. — Длинный забрал у меня камень…

Я прищурился и с ужасом понял, что у Лысого в груди свито крохотное гнездо из тьмы. И оно пульсирует в такт его сердца.

— Он говорил, что без меня они не смогут возвращаться в деревню. А значит, и забирать оттуда мясо для… — он побледнел и обхватил себя руками.

— Говори, — мрачно приказал Олег.

— Мы приводили сюда туристов. Но возвращались не все. Одного мы иногда отдавали… — парень сглотнул и выдавил из себя, — семье.

— Гнездовью-вороновью, — тихо договорила за него Алина.

— И остальные забывали про то, что с ними был еще кто-то. Еды не надо было очень много. Один человечек в неделю-две и все, — Ленька словно уговаривал нас понять его. — Мы приводили к камню дурачков…

— К ведьмовскому? — мягко уточнил я.

— Ага. И само гнездовье-вороновье никогда не встречало нас по пути. А сегодня… — он шмыгнул носом.

— Оно жило тут и не ходило к другим деревням? — спросил я.

— Гнездовье-вороновье токма тут жило и на другие тропы не ходило. Оно нас всегда ждало.

— И кого вы собрались ему скормить сегодня? — Марья подкинула в руке небольшой топорик.

— Оно само выбирает кого взять в семью. Но мы и подумали, что птички Проньку захочуть. Вы то ему не по зубам. А этого дурачка разве жалко? — бесхитростно уточнил парень.

Иван подошел и молча пнул Лысого под дых.

— Ты чего? — возмутился я.

— Он нас, как мясо вел. И пацана этого хотел нечисти скормить…

— Я не виноват, — заголосил Лысый. — Не мог я супротив них пойти. Они ж со мной выходили и заходили. В один дом все перебрались жить. Глаз с меня не спускали. Они смотрели на меня глазами каждой вороны! Я спрятаться от них не мог!

— Они ведь уже не были людьми, ты это понимал, — тихо произнесла Алина и мотнула головой. — И кормил нечисть людьми.

— Дурачками, — упрямо прогундел парень.