Морпех-3

«Топали» часа полтора, причем без остановок. Хорошо, хоть не в том сумасшедшем темпе, каким уходили от железной дороги. Короче, топали — топали, и дотопали до лагеря. Рассмотреть который (интересно же, взаправдашний партизанский лагерь — не киношный, а самый, что ни на есть, настоящий!) Алексееву не удалось — на лес, напрочь скрывая любую, даже самую близкую перспективу, опустился молочно-белый предрассветный туман. Их с Гускиным сразу же заперли, вежливо потребовав сдать оружие, в одной из землянок, выдолбленных в склоне здоровенной балки, а контрразведчика куда-то увели, как понимал Степан, знакомиться с местным командованием. Ну, как заперли? Просто настоятельно попросили пока наружу не выходить, поскольку никакого запора на двери, понятное дело, не имелось в принципе — его роль выполнял хмурый часовой с самозарядной винтовкой.

Оглядев временное пристанище, оборудованное в полном соответствии с правилами фортификационной науки, Степан скинул бушлат, немного погрелся возле жарко растопленной буржуйки и завалился на ближайшие нары, коих тут насчитывалось четыре штуки. Гускин последовал примеру старшего по званию, поскольку тоже был опытным бойцом, и помнил, что когда солдат спит, служба идет, причем тихо и незаметно, дабы ненароком не разбудить уставшего воина. Впрочем, согласно легенде Шохина, нынче старлей числился всего-то сержантом, о чем он и успел шепотом предупредить товарища. Легенда Алексею категорически не понравилась — с Артемьевым они дружили еще со спецкурсов, — но и спорить осназовец не стал, лишь молча кивнув в знак согласия.

Несмотря на усталость и возмущающийся отсутствием пищи кишечник, спать не хотелось. Полежав минут десять с закрытыми глазами, морпех не выдержал:

— Слушай, Леха, а знаешь, как такая землянка называется?

— Не, не знаю, — лениво отозвался товарищ, не раскрывая глаз. — Землянка — и землянка, как ей еще называться? Не блиндажом же?

— А называется она землянкой косогорного типа. Поскольку в склоне горы — ну, или оврага там какого, — вырыта. Так что мы с тобой сейчас чистые хоббиты.

— Кто? — без особого интереса в голосе, осведомился старший сержант. — Чего еще за хоботы такие?

Алексеев мысленно выругался — да что ж такое-то?! Кто его за язык тянул? Видимо, от усталости все. Теперь еще и про хоббитов объяснять. Нет, книжка-то еще до войны вышла — вот только в Англии. Которая нынче, понятно, союзник, а вот дальше, особенно, с учетом всего того, о чем он Шохину рассказал…

— Хоботы, тарщ старший сержант, это у слонов в зоопарке. Ну, или там в Индии. А хоббиты — это гномы такие, из сказок. Живут под землей примерно в таких вот землянках. Попалась мне в детстве одна книжка, дореволюционная еще, со всеми отмененными буквами, прочитал, да забыл. А когда военную фортификацию изучал, вспомнил, да посмеялся. Не читал эту сказку?

— Не, не читал, — мотнул головой осназовец. — Я, честно признаться, сказки не шибко любил, не интересно. Вот научная фантастика — совсем другое дело. Беляев, там, Толстой — ну, тот, который про «Аэлиту» писал. У него еще про гиперболоид роман был, не помню, как того инженера звали, что его изобрел. Ух, и мощное оружие, нам бы сейчас такое, самолеты фашистские жечь! Знаете?

— Знаю, понятно, — кивнул морпех, облегченно прикинув, что касательно хоббитов, судя по всему, можно не волноваться. — У нас в училище хорошая библиотека была, отличная даже. Времени, правда, все время не хватало.

От необходимости и дальше развивать литературную тему его отвлек сам осназовец:

— О, слышите, тарщ старший лейтенант, идут! Никак по нашу душу.

— Сержант, Леша, сержант, — поправил Степан. — Смотри, не забудь! А то сболтнешь лишнего, Шохин потом нас обоих уроет. Да и вообще, вопросы возникнут.

— Виноват… Илья, — поморщился Гускин, садясь на застеленных потертым солдатским одеялом нарах и сильно, до хруста, потягиваясь. — Ага, точно идут. Видать, договорился товарищ капитан с местным командованием.

— Или как раз наоборот, не договорился, — мрачно буркнул морпех, спуская с лежанки ноги. — Сейчас выясним…

В землянку, сильно пригнувшись, вошел Шохин, что характерно, в гордом одиночестве. Мельком оценив высоту помещения, осторожно выпрямился, практически упершись головой в бревна наката:

— Ну что, мужики, вопросов к нам никаких нет, так что с этой стороны все путем. Но тут другая проблема образовалась: связи у партизан не имеется, радиостанция сдохла еще три дня назад. Во время последнего сеанса связи «большая земля» подтвердила, что пришлет новую вместе с провизией и боеприпасами, сбросят с парашютом в условленном месте. Вот только самолет будет — если вообще долетит, конечно, — только на следующей неделе.

— Так это что ж, целую неделю будем в этом лесу сидеть? — вскинулся осназовец. Старший лейтенант же промолчал: несмотря на профессиональную закрытость контрразведчика, он уже достаточно хорошо его изучил, и догадывался, что на этом новости еще не закончились.

Не ошибся, естественно: