Морпех-3

Слушал контрразведчик молча, не перебивая и не задавая вопросов: как откинулся на мелко подрагивающую в такт работе судовых машин стену каюты, так и просидел, чуть прикрыв глаза, пока старлей не замолчал. Никаких записей Шохин тоже не вел: судя по всему, по приходу в базу Степану предстояло изложить все сказанное на бумаге, что ни разу не радовало. Вообще не радовало. Отписываться старший лейтенант, как и любой другой боевой офицер, терпеть не мог, хоть порой и приходилось. Вот только ему, если начистоту, даже банальные школьные сочинения давались… трудно, короче говоря, давались. Может, в контрразведке бобинный магнитофон найдется, их в этом времени уже точно изобрели? Угу, вот прямо счас, размечтался! Изобрести-то их, понятно, изобрели и даже весьма активно используют, вот только не по нему честь, скорее всего…

— Все? — осведомился капитан госбезопасности, когда Степан замолчал.

— Так точно. Ну, в смысле, да, все рассказал.

— А отчего корабль-то этот поляки строили? Неужели своих верфей не имеется?

Заданный вопрос откровенно поставил Алексеева в тупик — о подобном он как-то не думал. Да и с чего бы простому морпеху всерьез интересоваться сугубо флотскими вопросами? Но не молчать же, вон, как Серега напрягся. Смешно, кстати: на стометровый корпус и способность принять на борт десяток танков и три с лишним сотни морпехов он никак не отреагировал, а вот на то, что построен в Гданьске — очень даже.

— Да нет, имеются, конечно, как без этого… — судорожно выуживая из памяти нужную информацию, ответил Степан. — Просто, как я понимаю, нужно было союзничков работой загрузить, чтоб дурные мысли в башку не лезли. Собственно, они ж не только себе и нам корабли строили, но и другим соцстранам — Болгарии, там, Восточной Германии, еще кому-то, югославам, кажется. Хотя, как по мне, с такими союзничками, как пшеки, никаких врагов не нужно.

— А ну-ка притормози чуток, — внезапно остановил его контрразведчик. — Соцстраны — это вот что такое? Понимаю, что сокращение, но расшифруй?

— Социалистические страны, — пожал плечами Алексеев. — Ну, те, что после войны решили вместе с нами социализм строить.

— И немцы?!

— Так не все немцы, половина только. Остальные под американцев легли и вместе с ними всеми силами к новой войне готовились, к Третьей Мировой. Зато те фрицы, что к нам примкнули, самыми надежными союзниками оказались. Особенно, когда чехи в конце шестидесятых взбунтовались, и пришлось войска вводить…

Старлей осекся, напоровшись на яростный взгляд Шохина. И мысленно тяжело вздохнул. Ну, понятно, теперь придется вводить товарища капитана в краткий курс истории разделенной на два противоборствующих лагеря послевоенной Европы, блин! Одно радует — возможно, он и ошибается, но отчего-то ему кажется, что вот теперь контрразведчик окончательно поверит. Вон как беднягу нахлобучило…

— Объясни, только коротко, — потребовал Сергей, возясь с фляжкой. — Спирту хочешь?

— Не, спасибо. Про что именно объяснять-то?

— Да про все то, о чем сказал! — рявкнул тот, определенно с трудом сдерживаясь. — Про соцстраны, про немцев-союзников, про чехов взбунтовавшихся!

Дождавшись, пока Шохин отложит флягу и отдышится после солидного глотка огненной жидкости, Степан мягко предложил:

— Слушай, Серега… тут больно долго рассказывать, честно! Может потом, как в Геленджик придем? Мне, я так соображаю, все одно придется все это на бумаге описывать, верно ведь?

— Рассказывай, но только самую суть, — закаменев лицом, отрезал контрразведчик. — Но сперва ответь — когда мы фрицев окончательно разгромим? Следующей весной? Или только к осени?

— В моем времени фашистская Германия безоговорочно капитулировала девятого мая сорок пятого года. Ну, а Берлин мы взяли еще второго числа.

— Дальше, — хрипло — то ли горло спиртом обжег, то ли от волнения — потребовал особист. На столь старательно интонированную Степаном фразу «в моем времени», он никакого внимания не обратил. Или, скорее всего, просто сделал вид, что не обратил. Последнее оптимизма как-то не добавляло. Это Левчуку хватило простейшего объяснения, а капитану госбезопасности придется все подробненько по полочкам раскладывать. Проблема в том, что старлей ни разу не писатель-фантаст, и оттого как-то не шибко представляет, как именно объяснить Сергею сущность изменений исторического процесса в результате, гм, его собственного воздействия на оный процесс.

— Дальше? Ну, слушай…

Следующие минут двадцать Степан старательно озвучивал все то, что помнил о послевоенном разделе Европы между союзниками, равно как и других событиях весны-лета победного сорок пятого. Самоубийство Гитлера и Геббельса, подписание безоговорочной капитуляции, советская и англо-американская зоны оккупации, Потсдамская конференция, репарации и изменения границ, подготовка к войне с Японией, легендарный сорокатысячный Парад Победы и брошенные под барабанную дробь к подножию Мавзолея знамена и штандарты поверженной Германии (последнее, судя по непроницаемому до сего момента выражению лица контрразведчика, Шохина впечатлило особо)…