Морпех

— Понятно, — старшина поерзал, устраиваясь поудобнее. Проверил, как ходит на вертлюге пулемет, подвигав МГ-34 из стороны в сторону. Звучно лязгнул затвором. И неожиданно пихнул Алексеева в плечо:

— Не боись командир, не подведу!..

[1] Пожалуйста, не стреляйте! Я могу оказаться полезен! (нем.).

Глава 10. ПРИКАЗ

Южная Озерейка, день 4 февраля 1943 года

Немецкий пост на перекрестке двух дорог и на самом деле имелся. Ну, такой себе пост: пара мотоциклов на одной обочине да полугусеничный бронетранспортер, в точности такой же, каким управлял Алексеев, разве что без рамочной антенны над корпусом, на другой. Ни преграждавшего путь шлагбаума, ни чего-нибудь подобного не наблюдалось — долго торчать на этом месте фрицы не собирались. Принадлежность патрульных никакого сомнения у морпеха не вызывала: не узнать виденный в фильмах или на исторических фотографиях нагрудный горжет с надписью «Feldgendarmerie» на широкой металлической цепи было сложно. Полевая жандармерия, короче говоря. Что ж, могло быть хуже, например, какая-нибудь замаскированная противотанковая батарея, поджидающая наступающих со стороны побережья советских десантников. А так есть все шансы справиться собственными силами.

Службу местные гайцы тянули лениво, без особого напряга. И подлянки со стороны катящего из собственного тыла бэтээра, судя по всему, уж точно не ожидали. Скорее, наоборот: вдруг камрады с дороги сбились, и не знают, что едут в сторону коварных русских? Нужно бы предупредить…

Один из жандармов, видимо старший по званию, вышел на центр грунтовки и лениво отмахнув жезлом с красно-белым диском на конце: «тормози, мол». На его плече висел стволом вниз МП-40. Второй патрульный, стоящий возле переднего мотоцикла, поддернул ремень карабина, однако брать оружие наизготовку не стал, не видя в неспешно приближающемся Sd.Kfz.250 особенной угрозы. Остальные фрицы общим числом около десятка появление нежданных гостей так и вовсе проигнорировали — разве что пулеметчик в бронетранспортере ворохнул стволом, направив его вдоль дороги. Несмотря на не слишком предрасполагающую к юмору ситуацию, Степан усмехнулся: показываешь, что бдишь? Ну, бди, бди, недолго осталось. В принципе, ничего удивительного в подобной реакции нет: не узнать характерный силуэт «двести пятидесятого» сложно, едет с правильного направления — чего волноваться?

— Старшина, пулеметчика валишь первым, дальше работаешь по твоему усмотрению. Сейчас приторможу, ты стреляешь, потом протараню байки — и ходу до самого поселка!

— Понял, — кивнул Левчук. — А байки — это чего такое?

— Мотоциклы, — не стал вдаваться в подробности Алексеев, раздраженно скрипнув зубами — кажется, кто-то обещал за языком следить? Ну-ну… — Немцы их так называют.

— Угу, — морской пехотинец поудобнее перехватил приклад, скосил взгляд на уложенные на сиденье патронные коробы с запасными лентами. — Готов.

— Торможу, — старлей сбросил скорость, сворачивая к обочине с припаркованными мотоциклами. Фашистский «гаишник» — как водится, не вовремя проснувшийся внутренний голос язвительно сообщил, что все-таки правильнее называть его сотрудником военной автоинспекции, — опустил жезл, делая шаг вперед. Больше он ничего сделать не успел.

Над головой Степана зарокотал «тридцать четвертый», свинцовая строчка прошлась вровень с бортом вражеского бэтээра, на миг задержавшись на пулеметчике. Судорожно дернувшись несколько раз, тот исчез из поля зрения, падая, задрав ствол своего МГ в небо. Не отпуская спускового крючка, старшина перенес огонь на стоявших неподалеку от бронетранспортера гитлеровцев, так и не успевших ничего понять. Все, пошла жара!

Морпех вдавил в полик педаль газа, резко выворачивая руль влево. Отлетел в сторону, выронив жезл, сбитый фельджандарм; в проеме откинутой бронезаслонки мелькнуло искаженное ужасом лицо второго, заскрежетал сталкиваемый с дороги мотоцикл, следом еще один. Степан торопливо крутанул руль в обратном направлении: пятитонный бэтээр — не танк, увлекаться нельзя, если застрянет, подмяв под брюхо байк — пиши, пропало. Броневик грузно подпрыгнул, на что-то наехав, выровнялся, снова возвращаясь на центр грунтовки. Ф-фух, вроде пронесло! А вообще, больше так рисковать нельзя! Пулемет замолчал: Левчук, матерясь сквозь зубы, менял патронный короб. Ну да, все правильно, в нем всего-то с полсотни патронов, на несколько секунд стрельбы. Позади забухали одиночные винтовочные выстрелы — уцелевшие фрицы приходили в себя. Старшина попытался, было, развернуть пулемет, но вовремя понял, что стрелять назад не сможет — для этого следовало установить его на кормовом вертлюге. По кормовой броне несколько раз звонко цокнули пули.

Не отрываясь от дороги, старлей дернул его за рукав бушлата:

— Вниз давай, не маячь! Сейчас они до пулемета доберутся, могут и подстрелить. Твой горшок от винтовочной пули не спасет.

Кивнув, Семен Ильич тяжело опустился на сиденье, сдвинул на затылок немецкую каску. Отер рукавом взмокший, несмотря на холодный встречный ветер, лоб:

— Похоже, прорвались, командир?