Морпехи против «белых волков» Гитлера

Если отряд «Онега» и первый батальон, хоть и с потерями, продвигался вперед, то второй и третий батальоны с самого начала стали преследовать неудачи. Немцы заминировали часть подходов к острову. Тральщик «Алтай» умело подрезал тралом две мины. Пока менял трал, наткнулся на следующую мину.

Семисоткилограммовый шар с рожками-взрывателями подтянуло винтами под корму. Мощный взрыв проломил в днище огромную дыру, вывел из строя машины, и «Алтай» стал стремительно погружаться. Подоспевший сейнер сумел подобрать лишь полтора десятка человек. Основная часть команды, оглушенная взрывом, сброшенная в ледяную воду, ушла в глубину вместе со своим кораблем.

Десант не встретил здесь такого сильного артиллерийского обстрела, возможно, немцы рассчитывали на минное заграждение. Моряков встретил огонь полевого 75-миллиметрового орудия и нескольких минометов. Десантный корабль «Николай Руднев» ответил огнем двух своих «сорокапяток». Один из сейнеров также имел на борту пушку.

«Сорокапятки» вывели из строя немецкое орудие, заставили замолчать часть пулеметов. Минометы не могли нанести серьезных повреждений «Николаю Рудневу», но десятки мин, взрываясь на месте высадки и на палубе десантного корабля, косили моряков одного за другим. Особенно много было раненых с тяжелыми осколочными повреждениями. С перебитыми руками, ногами они не могли преодолеть последние метры и тонули у самого берега, а волны уносили тела в море.

Начальник штаба бригады Санаев понимал, что все решает быстрота. Его главной боеспособной единицей был третий батальон. Комбат-2 Ефимов так и не пришел в себя после бойни у станции Лоухи, где от батальона остались пятьдесят человек, погибли командиры рот и почти все взводные.

Он убедил себя, что комбату не обязательно идти в первых рядах, нервничал, размахивал пистолетом, подгоняя бойцов. Люди видели его страх и тоже не торопились бросаться вперед.

Положение осложнялось тем, что в его малочисленный батальон свели самый пестрый состав: матросов, охранявших пирс, ездовых, хозяйственников, моряков береговой обороны. А комендантский взвод, избалованный штабной службой, объявили штурмовым взводом только из-за того, что там имелось больше всего автоматов.

Такой подбор стал серьезной ошибкой командира бригады Юшина, который стремился увеличить численность батальона, не заботясь о качестве. Капитан третьего ранга Ефимов, достаточно опытный командир, видел, что с этим составом многого не добьешься. Внезапная гибель тральщика с его трехдюймовыми орудиями еще больше подорвала решимость комбата.

Третий батальон во главе с начальником штаба бригады сумел взобраться на обрывистый берег, оставляя на каждом шагу убитых и раненых. Пятидесятилетний начштаба Санаев, захвативший Первую мировую и кусок Гражданской войны, шел впереди, бок о бок с комбатом, молодым капитан-лейтенантом. Только так они могли вести за собой людей.

Комбат-3 погиб на краю обрыва, прошитый пулеметной очередью. Тело его сорвалось с обрыва и мгновенно исчезло в водовороте прибоя. Санаев в упор застрелил немецкого пулеметчика. Обгоняя начальника штаба, моряки прыгали в окопы и каменные гнезда. Началась рукопашная схватка, и здесь преимущество оказалось на стороне краснофлотцев.

Моряки уже пережили собственную смерть, когда автоматные трассы лишь случайно миновали их и убивали товарища. Они успевали отшвырнуть упавшую возле ног гранату и, добравшись наконец до врага, кидались с такой яростью, что не выдерживали нервы даже у испытанных егерей.

Немецкий офицер, командир взвода, стрелял из автомата в бегущего на него русского матроса. Он попадал в цель, но страшный игольчатый штык тянулся к нему и с маху пробил бок. Убитый краснофлотец свалился в окоп, а офицер, еще живой, полез наверх, волоча застрявший в ребрах штык.

Два егеря-пулеметчика выпустили не менее пяти-шести лент. Они стреляли метко, выцеливая прыгавших с трапа «Руднева» и бредущих по воде моряков. Последней очередью свалили рослого краснофлотца, бежавшего с винтовкой наперевес, в расстегнутом бушлате и тельняшке, обтягивающей мощную грудь.

– Такой бычище пальцами глотку раздавит и не моргнет, — пробормотал один из егерей.

Раскалившийся ствол, лязгнув, наглухо сцепился с перегревшимся затвором. На обрыве уже возникали новые фигуры в черных бушлатах. Растерявшийся пулеметчик дергал рукоятку затвора, второй егерь тянул из деревянной кобуры длинноствольный «люгер».

Не успеть! Он выпрыгнул из окопа, но, перемахнув препятствие, матрос пригвоздил его ударом штыка в затылок (егеря не носили касок). Второй номер не успел бросить бесполезный пулемет и поднять руки. Впрочем, это бы не помогло. Саперная лопатка разрубила основание шеи, из раны брызнула кровь.