Морпехи

Вот и все. Утро, которого мы так долго ждали. Следующие шесть часов мы погружали вещи и снаряжение в свои «Хаммеры». Топливо, вода, еда и боеприпасы. Мы уже давно рассчитали нужное нам количество, оставалось все уложить. Но зная, что сейчас все по-настоящему, мы все упаковывали и перепаковывали особо тщательно.

Выезжая из «Матильды», машины нашего взвода стонали после каждого ухаба. Немудрено, на каждой было по десять тонн груза. И даже при этом в голову закрадывалась мысль, что я мог что-то забыть.

Мы проехали мимо нескольких американских палаточных лагерей, названных в честь событий 11 сентября: Нью-Йорк, Виргиния, Пенсильвания. Мы держали курс на север, на иракскую границу, и я не чувствовал ни страха, ни дурного предчувствия. Я чувствовал облегчение. Я уже давно ощущал неизбежность войны. Конечно, питал иллюзии по поводу дипломатического урегулирования конфликта, но вместе с тем я знал: мы не попадем домой, пока не пойдем в бой и не выиграем войну. Мы были готовы. Взвод был физически и психологически натаскан.

Солнце село, вышла полная луна, озарившая пустыню серебряным светом. Мы приближались к нашей цели.

Одно из основных преимуществ войск США — это умение сражаться ночью, и мы лелеяли надежду предпринять первую атаку при видимости в 20–30 процентов. Но в ту ночь этот коэффициент приблизительно равнялся 100 процентам. Мы переживали разочарование молча. Пусть будет так. Если прикажут — будем атаковать и при полной луне.

22

НА ПРИВАЛЕ, ЗА ВОСЕМЬ МИЛЬ от иракской границы, я узнал из «Би-би-си» о начале войны. Узнал, что «Томагавки» и «Стелсы» уже начали атаку, целью был Саддам Хусейн. В пустыне же вокруг нас было тихо. Ветерок гонял по небу облака, еще летали птицы, и больше никаких движений в пределах линии горизонта. Казалось, мы были в гордом одиночестве. Я даже не видел других американских подразделений. В глубине души я ожидал большей драматичности в этот момент.

Несколькими минутами позже в нашем лагере раздался пронзительный крик: «Газ, газ, газ!» Я надел противогаз, натянул резиновые перчатки и ботинки, схватил рацию и пробрался в свою неглубокую яму. Лежа на спине с трубкой у уха, я был уверен, снаряд упадет прямо на меня. Я старался успокоиться, зная, что существует вероятность выживания, если буду дышать глубоко.

20 марта, в четверг, мы проделали это три раза. Два раза была ложная тревога, но вот в третий мы услышали звук ракеты, просвистевшей над нашими головами. Сержанта Кольберта ситуация достала окончательно и бесповоротно, он был раздражен до предела.

— Мы потревожили гнездо этих правоверных, и вместо того чтобы без толку тут околачиваться, лучше поскорее начать убивать правоверных ублюдков.

Я соединился по радио с каждой командой и попросил всех до одного собраться у штабного «Хаммера».

Когда все собрались, я прочитал «Послание всем солдатам», пришедшее от генерала Маттиса — листок бумаги, вчера переданный командирам взводов.