Морра

Я сочла за лучшее скромненько промолчать. Когда Ная вот так устрашающе блестит глазками, а ткань в ее руках тихонечко трещит, с ней лучше не спорить. Как утверждал Илис, волчицы в клане Эревес вполне сдержанные и серьезные, а Ная, как единственная дочь среди кучи сыновей, в детстве получала слишком много свободы и просто не научилась себя сдерживать. Ведь если за эмоциональность и порывистость не наказывают, значит, и не нужно учиться себя контролировать.

В итоге эта эмоциональная и порывистая обрядила меня в темно-синее зимнее платье и почти насильно втиснула в черные сапожки на небольшом каблучке. Юбка шуршала сразу тремя подъюбниками, полукруглые носки сапожек скромненько выглядывали из-под этой ночной синевы, а я так и не смогла понять, зачем она выбрала это платье с холодным декольте, когда у меня было вполне пристойное черное платьице под горло. Тепло и удобно.

– Ничего ты не понимаешь, – обиделась она, стоило мне только озвучить свои мысли, – это же красиво!

– Я все равно буду в куртке.

– В шубке, – поправила она, продемонстрировав мне белое пушистое нечто с рукавами из выделанной кожи.

– Пускай и в шубке, все равно…

– Да-да, на кострах никто не оценит, зато оценит Керст. – Ная злорадно улыбнулась. – И Илис оценит. А уж когда он узнает, что не только он все это оценил…

Я невольно попыталась стянуть кружево на груди, не понимая, как так получилось. За что мне, вполне мирной рагре, не успевшей сделать в жизни ничего очень уж плохого, досталась Ная.

– Ты не пойми меня неправильно, – отцепив мои руки от платья, она поправила вырез и осталась довольна результатом, – но Илис сам напросился.

И вот парадокс: разозлил ее хозяин, а страдать приходилось почему-то мне.

Завершив издевательства и любовно развесив мое платье на спинке стула, Ная быстро освободила мою кровать, угрожающе рыча на все попытки помочь.

– Все. – Стряхнув ладони, она с гордостью посмотрела на дело рук своих, напрочь игнорируя тот факт, что за спиной возвышается еще одна гора, ждущая ее рук. – Я устала, давай спать.

Этой ночью я наконец-то поняла, почему Илис, после свиданий тогда еще со своей волчицей, всегда возвращался в комнату. Ная просто зверски пиналась во сне. Спать с ней на одной кровати оказалось очень травмоопасным занятием. Меня запинали, покусали и даже слегка придушили. И это все за одну ночь.

А утром невыспавшуюся и несопротивляющуюся обрядили в платье и потащили на завтрак. Демонстрировать Илису всю мою красоту, как утверждала волчица.

Хозяин мою красоту почему-то не оценил. Он долго рассматривал платье, после чего непреклонно заявил:

– Она в этом не пойдет.

И накинул мне на плечи свой китель, застегнув его на все пуговицы, за что спасибо ему большое. В столовой было достаточно холодно, а я без меха и с декольте. Кто вообще придумал такие вырезы для зимних платьев? Ткань вроде теплая, подъюбников, опять же, полно, и ноги не мерзнут в шерстяных чулках, а грудь как будто и не жалко.

– Это почему еще? – возмутилась Ная, попытавшись стащить с меня китель, но получила по рукам и обиделась.

– Замерзнет.

Отвоевать платье Нае удалось лишь после того, как меня замотали в теплую шаль и клятвенно пообещали не разматывать ни при каких обстоятельствах.

– Хвостом клянусь, – пробурчала она, пряча наглые глаза.

Волчица была уверена, что даже запрет на самоуправство не спасет меня от разоблачения. В конце концов, бедную девочку всегда можно попросить снять все лишнее. В крайнем случае – запугать и заставить.

Ехать с ней к Керсту мне уже совсем не хотелось, но без нее я едва ли смогла бы добраться до госпиталя, а потому пришлось мириться и топать вслед за волчицей на каретный двор, откуда повозки отправлялись за черту города.

На просторном дворе, огражденном высоким забором, находилось штук двадцать карет, но нам оказалась нужна потрепанная и какая-то подозрительная, с впряженной в нее шальной лошадью.

Есть на свете такие мелкие вредные духи, что обычно вселяются в умерших. Получается не полноценное умертвие, а, скорее, зараженный и очень бодрый труп, которому и некроманты не указ.

Так вот, эта бешеная кобыла с вытаращенными глазами, подозрением на подселенца и потенциалом королевской гончей довезла нас до госпиталя за семнадцать минут.

Мы дважды чуть не вылетели в дверь на повороте, один раз почти свернули себе шеи при резком торможении, и на свежий воздух из темных недр этого смертоубийства высадились на дрожащих ногах.

– Зато быстро доехали, – дрогнувшим голосом заметила Ная.

Парень, составлявший нам компанию в этом травмоопасном заезде, нервно хохотнул.

Теперь-то я понимала, почему нас в карете было только трое. Нормальные люди поехали на безопасном транспорте. Пускай добираться на нем полчаса, зато довезут в целости и сохранности.

Чуть пошатываясь и держась друг за дружку, мы побрели к большим белым дверям лазарета, возвышающимся над землей на расстоянии трех ступенек. Мимо пушистых елочек, искрящегося снега и истошного карканья какой-то вороны. Ворона нагнетала атмосферу, двери становились все ближе, а я ведь не успела еще соскучиться по этой стерильной белизне…