Морская дорога (ЛП)

— С другой партией я отправил раба Тюркера, хоть они и ворчали, что тот — никудышный охотник. Когда на второй день охотники вернулись без Тюркера, я разозлился на них, и на себя тоже. Он уже давно не молод, как мы, возможно, вообще не стоило брать его в путешествие, но он верно служил нашей семье ещё со времён моего детства, поэтому мне не хотелось потерять его.

Все посмотрели на раба, который замер за спиной сидящего за столом Лейфа, готовый снова наполнить вином чашу господина. Тюркер смиренно смотрел в пол, но Лейф обернулся к нему, похлопал раба по плечу, и сказал, чтобы тот поднял глаза и принял похвалы.

— Тюркер, расскажи всем, что ты нашёл.

Германец улыбнулся в ответ, и, неожиданно для меня, уверенно заговорил. Хотя он и прожил всю жизнь в северных усадьбах, он так и не избавился от сильного акцента, так что мы с трудом понимали его речь.

— Я родился в стране вина, — начал он. — На южном Рейне. У моего отца был виноградник. Для меня вино было как молоко, пока я не попал в эти забытые богом края.

Отец сидел напротив, и я заметила, как его брови поползли на лоб. Я взглянула на него и затем внимательно посмотрела на Лейфа. Мне понравилось, что этот человек так обращался с любимым рабом как с равным. — А потом я очутился на краю земли, в дикой стране и вынужден был волком рыскать в поисках пищи. — Тюркер пожал плечами. — Далеко я не ушёл. Мои молодые спутники, что взяли меня на охоту, бегом продирались через лес и заросли, карабкались вверх и вниз по скалам. Но мне это уже не под силу. Я присел передохнуть и огляделся по сторонам. Никто из них даже не остановился и ничего не заметил. Ягоды. Я никогда не видел таких ягод, что росли в новой стране Лейфа. Всевозможные ягоды. Я из любопытства пробовал их и выплёвывал, если считал их ядовитыми. А затем я нашёл виноград. — Он оглядел всех нас, смакуя этот момент. — Да, виноград. Я допускаю, что он отличается от винограда, что рос у нас на Рейне, но плоды выглядели точно также, — гроздья крупных синих ягод росли в кустарнике. Листья и стебли несколько другие, но вкус показался таким знакомым, хотя, с тех пор, как я видел свежий виноград, прошло тридцать лет. Итак, я наполнил свою шапку ягодами и принёс их Лейфу. И даже тогда эти тупые северяне ничего не поняли. — Он ещё раз улыбнулся хозяину щербатой улыбкой. — Мне пришлось объяснять, что это значит. Но как только Лейф понял, он принялся за дело. У нас на борту были бочки с пшеницей и солью. Мы высыпали содержимое в ямы, и я показал людям, как собирать виноград и давить его, а затем мы запечатали бочки, чем смогли, чтобы сок забродил. Вино должно простоять более года, а у меня под рукой почти ничего не было. Будь у нас железные обручи, мы бы сделали больше. Следующий урожай Винланда даст лучшее вино, это я вам обещаю.

— Винланд! — Торстейн впервые подал голос. — Так ты назвал ту страну?

— Да, — сказал Лейф. — Это моя новая страна, что сулит нам вино. Здесь зелёная земля с хорошими пастбищами, но моя страна богата многими плодами, что способна вырастить земля, которая ждет, чтобы её взяли.

Эрик нахмурился. — И какова же там зима?

— Лучше, чем здесь, — сказал Лейф, не подумав, и, возможно, сообразив, что перегнул палку, поднялся, и приняв из рук раба кувшин с вином, самолично наполнил отцовскую чашу. — Надеюсь, именно ты, господин, поведёшь нас в следующее путешествие?

— Нет, не я, — сказал Эрик, яростный румянец сошёл с его щёк. — Мне не суждено открыть иную страну, кроме той, где мы поселились. Ты отправишься туда, мальчик, и поведёшь за собой людей.

Лейф, как всегда, учтивый, когда уже слишком поздно, перевёл взгляд с отца на братьев. Торстейн покраснел и нахмурился, а Торвальд попивая вино, разглядывал стену напротив.

— О да, — решительно сказал Лейф. — Значит, так мы и сделаем. Мы отправимся туда втроём, все вместе.

И тогда я открыла для себя третью вещь.

Поначалу я считала, что все новые люди, присутствующие в зале, из команды Лейфа.

После того, как Лейф рассказал свою историю, все подняли чаши в честь некого Торира, которого я приняла за человека из команды Лейфа, а потом разговор зашёл о его чудесном спасении. Я спросила у Торстейна, который подсел к нам с отцом, что это значит.

— Разве ты не поняла? — сказал он. — Нет, нет, те люди в конце стола — не наши. Мой брат Лейф подобрал их на южных островках. Они плыли слишком близко к берегу и наскочили на риф. Торир — норвежский купец. Он бывал здесь раньше, и знает курс, но их потрепало штормами, и они решили укрыться за островами. У Торира не было выбора, но он умудрился наскочить на скалы в самом видном месте. Как раз наудачу Лейфу. Наши люди перенесли на свой корабль столько их товаров, сколько смогли, и по праву спасения, весь этот груз перешёл к моему брату. Половину он подарил Ториру. Так что Лейф разом получил и прибыль, и репутацию великодушного человека. Как всегда.

— И Торир считает его великодушным?

— А что Ториру остаётся? Мой брат спас его жизнь, и вместо того, чтобы потерять всё, он потерял лишь половину.