Морская дорога (ЛП)

Призраки собирались в тени горы и смотрят вниз, на Санднес. Они видят зелёные лоскуты пастбищ и луга, напоминающие одеяла, которые повесили сушиться. Они видят постройки, которые, словно прялки, раскинули вокруг себя нити дорожек, утоптанные ногами и копытами. Поселение опоясывает берег, вытащенные на сушу остроносые лодки раскиданы и тут, и там. Призраки видят, как тщательно обустроено это место, всё увязано в единое целое, насколько уязвима зелень, что лежит между скалами и морем. Призраки смотрят сквозь серый дождь, который более не ощущают. Затем они уплывают вдаль, в горы, там нет зелени, а лишь вечные, неумолимые льды. Облака на севере сияют словно алмазы, освещённые отражённым ото льда светом.

Призраки никогда не вернутся в эти дома. Для них не разожгут очага. Зажатые между любовью, что соединяет их с жизнью, и блеском, который они не чувствуют, призраки растворяются в просторах пустынного севера, исчезая в ледяном свете.

Глава пятнадцатая

Седьмое августа

Нам следует сегодня потрудиться, чтобы наверстать упущенное за вчера. Но я наслаждалась нашим разговором, и мы, конечно же, можем иногда отвлечься. История продолжается, так ведь? Ты почти исписал этот свиток пергамента и скоро дойдешь до рукоятки. Могу я взглянуть, как ты пишешь?

Странно, что любой человек, умеющий читать, взглянет в этот свиток и услышит мою историю, точно так же, как я рассказала тебе.

Он не сможет увидеть меня, стоящую здесь и заглядывающую тебе через плечо, он не ощутит запах кипариса и кухни, или не увидит ту курицу, клюющую на пороге кухни. Если задуматься, он может находиться в совершенно другом месте, даже в другой стране, и в другое время года. Он может сидеть в холодном скриптории в шерстяных перчатках, чтобы согреть руки, а снаружи кружит снег. Вряд ли он представит, как мы сидим здесь во дворе, и солнце так высоко в небе, что здания обители едва отбрасывают тень. Он точно не сможет разделить эти грецкие орехи с нами, — возьми ещё, бери горсть, и вообще, должно быть, человек испытывает странные ощущения, когда читает книгу. Как тебе удаётся читать без голоса, который направлял бы тебя? Как ты понимаешь, кто говорит? Куда ты смотришь, чтобы представить всё, что там написано? Смотришь ли ты на текст всё время, видя лишь черное и белое? Как ты видишь образы в голове, когда читаешь?

Да, я полагаю, мудрые люди в Италии тщательно обдумали все эти вопросы.

Что, разные цвета? Как рисунки на стене церкви? Или, скорее, как ткацкое ремесло?

Я не знала этого. Я даже не догадывалась, что книга может быть такой прекрасной. Много ли времени нужно монахам на изготовление книги? Ты знаешь, как это делается?

Слава Богу. Да, я понимаю. Агнар, а можно ли взглянуть на одну из этих книг женщине, которой закрыт путь в скрипторий или за кафедру собора?

А ты мог бы? Спросить его разрешения? Я была бы очень благодарна. Да, я очень хочу. Это будет что-то совершенно новое.

На чем мы остановились? Я никогда больше не видела Эрика Рыжего, Агнар. Он умер за два года до нашего возвращения домой. Когда я впервые увидела его, он был необузданным и опасным человеком, но он изменился. Там, на задворках мира, Эрик значил больше, чем император Священной Римской Империи здесь. Он не казался чем-то эфемерным, окутанным величием и политикой. Это был человек, которого все мы знали. Он не был добр. Эрик был жестоким, коварным и властным. Его смелость и притягивала к нему людей. Он казался щедрым, но, в конце концов, всё равно оказывался в выигрыше. Из дикой пустоши за краем света он создал страну, в которой могли жить люди. Я полагаю, его потомки будут жить там до конца времён, и благодаря ему мир стал немного больше, чем раньше.

Я должна рассказать, как плыть в Винланд. Нам предстояло отплыть от Западного поселения и поймать попутный ветер до отдалённого побережья. От Люсуфьорда мы взяли курс на запад, пока на горизонте не появились высокие горы Хеллюланда. Потом, держа новый берег по правому борту, мы последовали вдоль него на юг, пока скалы и ледники не сменились лесами. Затем нужно было отыскать ориентир — песчаный пляж, такой длинный и белый, что Лейф назвал его Фурдустандс. Посреди пляжа в море выдавался заметный мыс в форме киля, который мы назвали Килснес. От этого мыса день плавания до места, где берег уходит на запад. Затем нужно было разглядеть высокий остров к юго-западу, так что после Килснеса необходима хорошая видимость. Торвальд и его люди несколько дней стояли там лагерем, ожидая, пока не рассеется туман. Добравшись до острова, который назывался Бьярни, потому что охотничья партия Лейфа убила там белого медведя, в ясный день мы смогли бы увидеть на юге побережье Винланда.