Морская невеста

— Отчасти. Мое племя русалок жило на краях обоих королевств, но так далеко, что мы не переняли обычаи.

Он тихо присвистнул.

— Ты из редких блуждающих фейри? Не связанных ни с одним двором?

— Можно и так сказать. Я не знала, что мы так зовемся.

— Ты опаснее, чем я думал.

Две кружки опустились на стол между ними. Сирша узнала сильные ладони Мануса в шрамах, сжимающие кружки так крепко, что она переживала, что они разобьются.

— Она опасна? — прорычал он. — Можно и про тебя так сказать.

Деклан лишь пожал плечами.

— Не каждый день можно встретить такую, как она, да?

— Почему же? — голос Мануса звучал опасно, и Сирша не дышала.

— О, думаю, ты знаешь, ведь ты украл ее из океана и притащил в ад на земле. Мне звать тебя ее мужем или похитителем?

Манус оскалился.

— Попрошу тебя уйти, друг.

— Но твоя маленькая подруга оставила хорошее впечатление. Я предупрежу, потому что она мне нравится, — монета появилась между пальцев Деклана. — Ты не знаешь, с чем имеешь дело.

— Прекрасно знаю. Милый юноша, приходящий так в бар, обычно получает по зубам.

Деклан кивнул с хищной улыбкой, зубы снова стали острыми.

— Так тому и быть. Орел? Решка?

Он подбросил монету, и Сирша смотрела, как она дико крутилась между мужчинами. Происходило что-то важное. Она не могла понять, что, но должна была.

Знание бурлило в ее разуме. Если она дотянется до него, то остановит происходящее. Но она не помнила, что-то было связано со стражем, с тоской по волнам, что обрушивались на ее разум, и она не могла думать ни о чем, кроме…

Сирша бросилась и схватила монету в воздухе.

Время замедлилось. Люди в баре склонились в предвкушении, но глаза не сияли. Деклан медленно повернул к ней голову, улыбка с острыми зубами была невозможно широкой.

— Ты умнее, чем кажешься, — сказал он. — Удачи. Если нужен, вспомни о монете.

Она моргнула, время снова пошло. Манус бросился, но сжал руками пустое место, где до этого сидел лепрекон. Монета пропала из пальцев Сирши, как и ее владелец.

— Проклятье, — буркнул Манус, проводя ладонью по голове. — Что это было?

— Лепрекон.

— Что? — его глаза расширились. Он медленно опустился на скамью перед ней. Его руки снова дрожали. — Скажи, что ты шутишь.

— Что такого с лепреконами?

— Это проклятые существа! А ты… — он склонился и перевернул ее ладони. — Ты коснулась монеты. Она не осталась у тебя?

— Нет.

Он уловил ее замешательство, пронзил ее взглядом, щурясь от ее невинного вида.

— Что ты мне не говоришь?

— Монеты нет, Манус. Я коснулась ее, но она пропала с ним.

Он искал ложь в ее взгляде, но фейри не могли врать. Он вздохнул, отклонился, а ее ладони опустились на стол.

Сирша сделала глоток из своей кружки эля. Ей было больно из-за хрупкости и глупости людей. Манус знал фейри, понимал их обычаи, но не думал, что она могла исказить правду.

Монета с русалкой нагрелась на ее груди, напоминая, что лепрекон оставил след, хоть Манус и не хотел. Связь осталась.

Сирша не хотела гадать, почему согласилась. Манус мог ее защитить, но ей все равно было не по себе. Это было не родное для нее место, и она ничего не знала о местных.

Было хорошо заручиться опекой одного из своего вида.

— Нам нужно домой, — проворчал Манус. Он осушил кружку и стукнул ею по столу. — Идем.

* * *

Манус смотрел на гниющую крышу и гадал, почему так долго шел сюда.

Он обещал, он считал себя человеком слова. Так почему не пришел к этому порогу недели назад?

Потому что был трусом, признавал это. Мысль о том, что он скажет жене Артуро, что он не вернулся, терзала душу Мануса. Это было несправедливо. Артуро должен был выжить в крушении.

Но его тело лежало на дне океана. Его кости обглодают рыбы и русалы, которые еще снились ему в кошмарах. Это был плохой конец для такого благородного человека.

Что он скажет?

«Твой муж был лучше всех, с кем мне доводилось плавать, — попробовал он. — Нет, не так. Я не любил его».

Что еще он мог ей сказать? Артуро был как брат, и было больно, что его больше тут не было.

Крик донесся из окна в ночи. Манус скривился. Ребенок вырастет без отца, это было еще обиднее. Он знал эту боль. Ребенок заслуживал того, кто его любил.

Он поправил куртку, прошел на крыльцо дома Артуро и постучал.

Через пару секунд его жена открыла дверь, и Манус понял, что так и не узнал ее имя.

Она была милой, невысокой, с веснушками на щеках и волосами цвета золота. Она держала метлу в руке, пыль была на ее простом платье.

— Чем могу помочь? — спросила она.

Язык не слушался. Он видел в ее глазах свое будущее. Милая жена, ребенок и домик у моря. Жена жила одна, потому что ее муж пропадал при каждом возможном случае.

И жена останется одна и будет страдать от голода.

— Ох, вы побледнели, — пробормотала она. — Заходите.

— Я не должен…

— В дом, — ее строгий тон напомнил его мать.

Манус прошел в ее скромный дом и чуть не закрыл глаза от боли в груди. Об этом месте так часто рассказывал Артуро.

Дом был небольшим, как и говорил друг. Милым и полным женской заботы. Маленькие гобелены висели на стенах, на кроватке лежало одеяло, сделанное своими руками. Даже чашки были расписаны цветами.

Ребенок закричал снова, жена Артуро подбежала к люльке.