Морская политика России 80-х годов XIX века

Опиравшийся на Кронштадт российский флот не мог помешать его высадке, особенно зимой. Да и после начала навигации кораблям требовалось некоторое время для вооружения. Поэтому комиссия признала необходимым создание на правом фланге расположения войск передового, незамерзающего порта, способного вместить не только существующие боевые корабли, но и те, которые предстояло построить в обозримом будущем — всего до 12 броненосцев, 20 крейсеров и 36–40 мореходных миноносцев [426].

Таким портом по ее мнению могла быть только Либава — пятый по значению торговый порт Российской империи и узел железных дорог, ведущих к Риге, Динабургу (Даугавпилсу), Вильно (Вильнюсу) и в тыл Ковенской крепости, что имело особое значение, так как удар в этом направлении угрожал прочности всей обороны на границе с Германией. Правда, постановление комиссии не согласовывалось с принятым Морским ведомством в 1881 году решением держать корабли в Балтийском порте. Судя по более позднему замечанию И.А. Шестакова, мысль укрепить Либаву принадлежала А.А. Боголюбову [427].

Из моряков ее первым усвоил Н.М. Чихачев, а К.П. Пилкин с Н.В. Копытовым, ссылаясь на малые глубины моря в том районе, узость входов и легкость блокады порта, изолированное его положение, высказали особое мнение: первый 12 ноября 1885 года предложил вместо Либавы «Гангеуд или Тверминэ», второй 3 декабря — Моонзунд [428].

Однако выбор того или иного пункта зависел от представлений руководства министерством о характере будущей войны. При пассивности Алексея Александровича, решающее слово в этом вопросе принадлежало управляющему. И.А. Шестаков же, еще четыре года назад сомневавшийся в способности России владеть Балтикой, равно как и в реальности германского десанта, утверждал, что на этом театре «нам возможна и требуется обстоятельствами только защита», достигаемая даже устаревшими мониторами, канонерками и миноносцами при поддержке шести таранов и одного из трех отрядов, предназначаемых для дальних морей [429].

Он считал, что «паровая война в тесном пространстве должна вестись внезапными ударами, кораблями, выбегающими из портов, связанных телеграфами, семафорами и железными дорогами» [430].

Такой взгляд, не учитывавший наступательного потенциала крупных, сбалансированных соединений противника, до известной степени уравнивал разные порты и повышал значение быстроходных кораблей, в первую очередь миноносцев. И без того высокая оценка их адмиралом поддерживалась пропагандой энтузиастов нового оружия, призывавших не жалеть на него средств. В частности, подобное пожелание прозвучало в опубликованных 17 января 1882 года статьях «Кронштадтского Вестника». А 25 февраля 1882 года Ф.В. Дубасов в письме И.А. Шестакову из Парижа обосновал целесообразность заказа не одного образцового миноносца, а четырех-пяти, чтобы в короткое время иметь отряды по три корабля на Балтийском и Черном морях, либо один большой отряд там, где он будет нужнее [431].

Германский миноносец S3. Массовое строительство подобных кораблей стало одним из факторов, заставивших Морское министерство России принять ответные меры

На протяжении 1883 года в Главное Адмиралтейство поступали из Министерства иностранных дел сообщения о строительстве в Германии миноносцев для Китая [432].

В следующем году поток подобной информации заметно усилился. 12/24 августа 1884 года Е.И. Алексеев прислал в ГМШ из Парижа брошюру бывшего морского министра, адмирала Гужара «Военный флот», с призывом строить быстроходные минные суда со 100-мм артиллерией [433]. 11/23 сентября лейтенант А.М. Доможиров, назначенный морским агентом в Берлин, донес о заказе германским правительством заводам «Вулкан» в Штеттине, «Ф. Шихау» в Эльбинге и «Везер» в Бремене свыше 100 миноносцев, состоявшемся после того, как во время летних маневров выяснилась возможность атаковать ими броненосцы даже днем [434].

Рапортом от 30 сентября Е.И. Алексеев уведомил И.А. Шестакова, что французское правительство заключило контракты на строительство шести подобных кораблей с фирмой «Форж э Шантье» и семи — с Норманом, а в ноябре он вновь писал о подобных заказах и о временном отказе от закладки броненосцев [435].

Незадолго перед тем возвращавшийся из-за границы через Вену управляющий узнал об одновременной постройке австрийцами десяти миноносцев [436].

Видимо, той же осенью руководство Морским министерством решило последовать общему примеру, сократив ради создания аналогичных сил план строительства крупных кораблей. Определенную роль должно было сыграть и хорошее впечатление, оставшееся у И.А. Шестакова от посещения в Севастополе черноморского минного отряда, с которым он 26 сентября выходил на эволюции [437].